Йен Уортингтон - Филипп II Македонский

После суда Демосфен все-таки получил венок за заслуги. После этого он держался в тени до 324 года, когда в Афины приехал попавший в опалу хранитель македонской казны Гарпал, попытавшийся поднять мятеж против Македонии. Демосфен не поддержал Гарпала; он даже побудил афинян посадить подстрекателя в тюрьму, но позже тот бежал. Полагали, что бывший казначей давал взятки Демосфену и некоторым другим политикам и полководцам. Вопрос оказался настолько серьезным, что Ареопаг провел особое разбирательство и обвинил Демосфена в получении взятки в 20 талантов (огромная сумма). В 323 году его привлекли к суду, и хотя не было выявлено никаких прямых доказательств обвинения, его признали виновным. Демосфену пришлось бежать из Афин. Отсутствие доказательств, как и тот факт, что некоторые обвиняемые по тому же делу были оправданы, так как против них также не было никаких улик, говорят о том, что это был политический процесс, устроенный для того, чтобы раз и навсегда устранить Демосфена с политической сцены. [791] О Гарпале и Демосфене см. подробнее Ian Worthington, A Historical Commentary on Dinarchus: Rhetoric and Conspiracy in Later Fourth Century Athens (Ann Arbor, MI: 1992), pp. 41–77; cp. Worthington, Alexander, pp. 243–4 и 263–5.

После смерти Александра в июне 323 года греки вновь подняли восстание против Македонии. Началась так называемая Ламийская война. [792] О войне см., например, N. G. L. Hammond and F. W. Walbank, A History of Macedonia 3 (Oxford: 1988), pp. 107–17. Сами греки называли ее «греческой войной» примерно до 301 года, когда распространилось обозначение «Ламийская война»: N. G. Ashton, 'The Lamian War — stat magni nominis umbra', JHS 94 (1984), pp. 152–7. Демосфен, по-прежнему находившийся в изгнании, сыграл важную роль в дипломатических переговорах, убеждая прочие греческие государства присоединиться к восстанию. В результате на первом году войны ему было дозволено вернуться в Афины. Война была недолгой: несмотря на первоначальные успехи греков, летом 322 года их флот был разбит, а вскоре после этого Антипатр разгромил греческое войско в битве при Кранноне (в Фессалии). Афинян ожидала незавидная участь. Им было приказано выдать вождей антимакедонской партии; в Мунихии (холм в Пирее, афинской гавани) был поставлен македонский гарнизон; и с этих пор афинское гражданство определялось строгим имущественным цензом. Хотя точные цифры неизвестны, в результате гражданских прав лишилось около 12 тысяч афинян, а в городе было дозволено остаться лишь 9 тысячам граждан (то есть тех лиц, которые имели более 2000 драхм). [793] Диодор 18.18.4–5. Демосфен был приговорен к смертной казни, но бежал в Калаврию (ныне — Порос). Когда люди Антипатра выследили его, он совершил самоубийство, приняв яд. [794] Плутарх, Демосфен 29.4–7, [Плутарх], Moralia 847b, [Лукиан], Похвала Демосфену 28, 43–9.

Так закончилась жизнь величайшего греческого оратора, чья антимакедонская политика, вероятнее всего, и привела к уничтожению греческой независимости; но его упорное сопротивление империализму Филиппа и блистательное ораторское мастерство, страсть и патриотизм повлияли на многих будущих политиков. Например, Цицерон назвал свои знаменитые речи против Марка Антония «Филиппиками»; [795] См., например, С. W. Wooten, Cicero's Philippics and their Demosthenic Model (Chapel Hill, NC: 1983). а его слова о подкупах и взятках, которыми Филипп якобы проложил себе дорогу к успехам, повторялись не только Цицероном, но также и Горацием с Ювеналом. [796] Цицерон, Письма к Аттику 1.16.12, Гораций, Оды 3.16, Ювенал, Сатиры 12.47 (об Олинфе в 348 году), Сенека 10.5.6. Идеалы античного мира часто перенимаются и в современную эпоху. Так, во время Первой мировой войны в Лондоне отрывки из погребального слова Периклу из Фукидида о ценности демократии были вывешены в автобусах. [797] F. М. Turner, The Greek Heritage in Victorian Britain (London: 1981), p. 187. В 1930-х годах Уинстон Черчиль сравнивал себя с Демосфеном, а Гитлера — с Филиппом. В глазах исследователей предыдущих поколений Демосфен был героем и образцом греческого патриотизма. [798] Например, A. W. Pickard-Cambridge, Demosthenes and the Last Days of Greek Freedom (London: 1914), G. Clemenceau, Demosthenes (Paris: 1926), P. Сlосhe, Demosthene et la fin de la demokratiе аthueіеnnе (Paris: 1957). Клемансо, Demosthenes, p. 10, винил афинский народ в том, что он с самого начала не послушал Демосфена. За последнее время произошла определенная переоценка его политики, [ 362 О Спарте см. C. D. Hamilton, 'Philip II and Archidamus', в книге W. L. Adams and E. N. Borza (eds), Philip II, Alexander the Great, and the Macedonian Heritage (Lanham, MD: 1982), pp. 61–77. 799] 799 См. статьи Коквелла о политике Демосфена, например, G. L. Cawkwell, 'Aeschines and the Peace of Philocrates', REG 73 (1960), pp. 416–38, 'Demosthenes' Policy after the Peace of Philocrates I and ІI, CQ2 13 (1963), pp. 120–38 и 200–13; cp. 'The Crowning of Demosthenes', CQ2 19 (1969), pp. 163–80, которые были обобщены в его книге Philip of Macedon, R. Sealey, Demosthenes and His Time: A Study in Defeat (Oxford: 1993), T. T. B. Ryder, 'Demosthenes and Philip II, в книге Ian Worthington (ed.), Demosthenes: Statesman and Orator (London: 2000), pp. 45–89 и Buckler, 'Demosthenes and Aeschines', pp. 114–58. Впрочем, в пользу готовности и способности Афин противостоять Филиппу высказывается Хардинг, см. Р. Е. Harding, 'Athenian Foreign Policy in the Fourth Century', Klio 77 (1995), pp. 105–25. но в любом случае не следует забывать, что, учитывая слабости системы полисов, ни одно греческое государство не смогло бы успешно противостоять Филиппу.

Мы начали эту книгу с победы Филиппа при Херонее, высшей точки жизненного пути замечательного царя, превратившего Македонию в могущественную империю, но погибшего, не успев свершить еще более великие деяния. Филиппом нельзя не восхищаться, а его достижения невозможно назвать иначе как блестящими. Достаточно лишь сравнить положение Македонии в 359 году (см. Приложение 3), когда он взошел на престол, с ситуацией на момент его смерти в 336 году, чтобы заметить очевидные различия. К этому времени его держава простиралась от южной Греции до Дуная. Проведенные им военные реформы произвели переворот не только в армии, но и в государстве. Он оставил Александру в наследство лучшее войско в греческом мире, империю, централизованную монархию, которой не угрожали никакие внешние силы, стабильную и растущую экономику, общее процветание и спокойствие. Многими позднейшими успехами он был обязан своему вынужденному пребыванию в Фивах, где он своими глазами мог наблюдать, каким образом сочетание военного и дипломатического искусства способствуют возвышению государства. И все же Филипп прилагал все усилия для того, чтобы Македония избежала участи, постигшей Фивы, и свадьба его дочери Клеопатры с Александром Эпирским в 336 году была, говоря сегодняшним языком, информационным поводом, наглядно продемонстрировавшим, каких успехов он достиг в этом отношении.

Более того, не только мы сегодня воздаем хвалу Филиппу; подобающей оценки он удостоился и от двух главных источников, из которых мы черпаем наши сведения, — от Диодора и Юстина (в свою очередь, опиравшегося на сочинение Помпея Трога). В завершающей части жизнеописания Филиппа Диодор говорит следующее: