Мария Гаранина - Записки исторической сплетницы. О жизни королевских особ и аристократов XII-XVIII вв.

А до́лжно иной раз и убивать во имя интересов короля и королевства. Да, вассальная преданность включала и такую опцию. Остаться с чистыми руками человеку такого положения, как Ричард, было нереально, можно было и не пытаться. И вот лично он, кстати, чистоплюем никогда не был. Согласно некоторым источникам, он полностью согласился с братом, что Генриха VI, свергнутого короля из династии Ланкастеров, надо устранить физически. Сам-то Генрих как личность опасности не представлял. Он вообще был довольно миролюбивый товарищ: например, герцогу Йоркскому, отцу Эдуарда и Ричарда, в свое время предлагал мир и прощение, хотя тот против него и выступил. Да и вообще страдал от тяжелого психического расстройства. Слабый, больной – да кому он нужен? Но Генрих самим своим существованием представлял угрозу безопасному правлению короля из династии Йорков. Он был препятствием, а препятствия надо устранять. В этом Ричард, похоже, ни минуты не сомневался. Так что жесткий был человек.

А как он в пору своего регентства с лордом Гастингсом поступил? Гастингс, лучший друг уже покойного к тому моменту Эдуарда IV, одно время был на стороне Ричарда и предупреждал его о кознях Вудвиллов. Те, как мы помним, уничтожили завещание короля, где Ричард назначался лордом-протектором королевства, захватили малолетнего короля Эдуарда V и предприняли все меры, чтобы отстранить от власти его дядюшку-протектора. Вудвиллы вообще мало кому нравились, и, если уж выбирать, Ричард посимпатичнее выглядел. По крайней мере тем, что свои обширные земли и многочисленные титулы заслужил благодаря своим административным и военным талантам, а не тупо из-за родственных связей, как Вудвиллы. Но потом, когда лорд-протектор установил свою власть и объявил детей покойного брата незаконнорожденными, Гастингс резко передумал и начал под него копать. Кончилось это тем, что в один прекрасный день Гастингса выволокли из зала, где заседал совет, и обезглавили по приказу Ричарда тут же во дворе, разрешив только наскоро исповедаться (есть еще версия, что какой-никакой суд все же состоялся, но она не основная). Не то чтобы совсем никогда такого не бывало и вот опять, но вообще-то обычно казни совершались по решению суда, тем более когда речь шла о важных персонах. А тут вот так. И этот поступок уж точно характеризует Ричарда как человека, не склонного размазывать сопли и подставлять свою голову под удар ради неукоснительного соблюдения закона. Нет уж, за власть он боролся жестко и использовал такие методы, которые, может, и были необходимы, но образованию нимба вокруг его головы сильно препятствовали.

Еще один аргумент в защиту Ричарда: его подданные, проживающие на северных территориях, его любили и на руках носили еще в бытность его герцогом Глостером. Сущая правда: и любили, и носили, и пылинки сдували, и верно служили. Потому что простых людей он старался не обижать. Правил справедливо, в важные вопросы благоустройства городов входил лично, ничего не оставлял без внимания, к нуждам населения относился серьезно. Вот вам, пожалуйста, свободные выборы мэра без пропихивания лояльного Глостеру кандидата, вот вам уменьшение налоговой нагрузки, вот вам все, что пожелаете, – в разумных, конечно, пределах. Это все так. Только принцы в Тауэре не были простыми представителями населения. Они были первыми среди аристократов королевства. И препятствием на пути своего дядюшки. А отношение к препятствиям у него было… ну мы знаем, какое.

Теперь о любви. Я не знаю, когда Ричард успел бы возлюбить своих племянников, тем более такой странной любовью, которая позволила бы признать их бастардами [17] Бастард – ребенок, рожденный вне брака. , заточить в Тауэре и забить болт на их дальнейшую судьбу (Ричард не мог не знать, что происходит со свергнутыми монархами: с Эдуардом II, например, с Ричардом II, с Генрихом VI, наконец), но не позволила приказать их убить, ни боже мой! Во время правления своего брата Ричард лишний раз при дворе не отирался. Если дела не требовали его присутствия, он уезжал домой, в свои поместья на севере. А будучи при дворе, вряд ли плотно общался с племянниками, потому что это автоматически означало плотное общение с Вудвиллами. Как он «любил» эту алчную семейку, все хорошо знают. Безусловно, будучи регентом, Ричард пытался наладить отношения с новым королем, Эдуардом V, но как-то без ошеломительного успеха. Юный Эдуард был мальчиком умным и обещал в будущем стать самостоятельным правителем. И своих родственников Вудвиллов он очень любил: любить свою маму, братьев и дядюшек, тебя воспитавших, вполне естественно. И к Гастингсу он относился с симпатией, потому что тот был лучшим другом его отца. Расправы над его близкими людьми Эдуард бы, что характерно, не одобрил. Ричард мог, конечно, прищучить и даже казнить всех этих персонажей, и новый король должен был бы смириться с его решениями, потому что пока не имел своего голоса. Но придет день совершеннолетия короля – и… беги, дядь МитьРичард! Если, конечно, сможешь. Но ты вряд ли сможешь. У Ричарда появился бы уникальный шанс на своей шкуре прочувствовать ощущения Гастингса, впопыхах казненного без всякого суда. Если в таких условиях дядя и племянник сохраняли искреннюю любовь друг к другу, тогда они были натурально святыми людьми. И пусть тогда их канонизацией занимаются специально обученные люди, мне сказать нечего.

Больше всего я люблю аргумент «Ричардуэтоневыгодно». В смысле, убийство. Зато дико выгодно было держать под боком живых претендентов на престол – сыновей почившего короля. А, он же их незаконнорожденными объявил! Все, расходимся, Ричард оправдан. Интересно, кстати, как он их таковыми объявил? Нет, понятно, что через парламент решение провели, издали специальный акт. Но объявлять брак законным или незаконным светские власти, как я понимаю, не имели полномочий. Папа римский по этому вопросу не высказывался, потому что его никто не спрашивал. Допустим, дети и правда незаконные. Но это дети покойного короля, который не сомневался в том, что они его прямые наследники. При таких условиях заговорщики легко могут сделать принцев знаменем восстания против власти Ричарда. Да, всем было плевать на мальчиков как таковых, но посадить одного из них на престол, тем самым обеспечив себе множество привилегий, – заманчивая идея для многих. Оно надо? Чтоб да, так нет!

Может, конечно, приказ убить принцев отдал кто-то из тех вельмож, которые на тот момент были союзниками Ричарда. Ну чтобы порадовать нового короля, расчистив ему дорогу. Герцог Бэкингем, например. Якобы он воображал, что Ричард: а) будет благодарен ему за помощь и даст те земли и титулы, которые он, Бэкингем, просил, но которых так и не допросился; б) будет с ним скованным одной цепью, связанным одной целью, и можно будет на него легко влиять. Вместо этого Ричард якобы наорал на своего придурочного сподвижника и выгнал нафиг. Интересно, если это Бэкингем, он не боялся, что король отдаст его под суд? А что, удобно: принцы мертвы, а Ричард не виноватый, виноват подлюга Бэкингем. «Энто он, коровья морда, честь цареву обмарал!» (Л. Филатов). Крепкие нервы были у Бэкингема, я тоже такие хочу. Но я все же думаю, что это не он. Не совсем же он об забор ударенный, в самом деле.