Мунго Мелвин - История Крыма и Севастополя. От Потемкина до наших дней

21 апреля немецкие войска углубились на территорию Крыма, наступая по двум сходящимся осям на столицу губернии Симферополь. Правительство Советской Таврической Республики днем раньше уже бежало из города, намереваясь морем добраться до Новороссийска. Удача изменила им — отряд татар перехватил большевиков в приморском городе Алушта, где после пыток их расстреляли, отомстив за убийство Челебиджихана. Одновременно антибольшевистское восстание распространилось по всему побережью, от Ялты до Феодосии [1018]. Моряки Севастополя и солдаты Красной гвардии попытались подавить беспорядки, но это отвлекло силы большевиков от противостояния немецким войскам. Баварская кавалерия продолжала наступление от Перекопа на северо-запад, а части 15-й дивизии ландвера продвигались вдоль главной железнодорожной ветки с Украины. Это немецкое соединение наткнулось на отряд численностью до двух тысяч человек, который называл себя «Украинской бригадой»: они тоже стремились как можно быстрее достичь Севастополя по железной дороге. Ситуация и так была достаточно сложной, а тут еще вмешалась третья сторона. Кош сожалел, что его части не остановили украинцев, поскольку скептически относился к их составу и намерениям: «Я считаю, что эта банда — спасающиеся бегством большевики. Если выяснится, что они действительно украинцы, то у них нет никаких причин находиться в Крыму, а их присутствие может привести к серьезным осложнениям. В царящей здесь неразберихе трудно отличить друга от врага» [1019]. Он не знал, что этим отрядом командовал украинец Петр Федорович Болбочан, командующий Крымской группой армии Украинской народной республики.

Тем временем в Севастополе назревал кризис. Когда стало ясно, что помешать немцам войти в город невозможно, еще острее встал вопрос о судьбе Черноморского флота. Флот имел стратегическое значение, и поэтому это была совсем не локальная проблема. Вопрос принадлежности флота уже несколько месяцев волновал Москву, Киев и Берлин. Советское правительство стремилось как можно быстрее эвакуировать корабли в безопасный большевистский порт Новороссийск; Рада настаивала, что флот должен принадлежать Украинской народной республике и что его следует очистить «от преступных большевистских элементов». Высшее командование Германии официально не оспаривало претензии Украины, но приняло решение, что немецкие войска — то есть подразделения Коха — захватят флот для Германской империи. Но какие бы дискуссии ни велись в столицах, последнее слово оставалось за моряками Черноморского флота. На делегатском собрании солдат и матросов, которое состоялось 21 апреля, было решено: с учетом того, что «революционный Черноморский флот был авангардом революции, им и будет, и знамя революции никогда не спустит», корабли должны уйти в Новороссийск [1020].

В ночь с 21 на 22 апреля руководитель большевиков Гавен встретился с командирами местных частей Красной армии, представителями флота и портовых рабочих и проинформировал их, что долго защищать Севастополь невозможно. Однако для организованной эвакуации Черноморского флота времени достаточно. Окончательного решения о начале этой операции не приняли, но в Евпаторию и Севастополь были направлены дополнительные части, чтобы укрепить опасный участок фронта вдоль реки Альма.

Пока продолжались споры относительно судьбы Черноморского флота, на юг продвигались немецкие войска и, независимо от них, украинцы. 23 апреля Кош писал, что «мы уже в центре Симферополя». Размышляя, как будут развиваться события, он отмечал, что «большевики окопались вдоль исторической реки Альма», имея в виду поле сражения Крымской войны. Затем он снова выразил надежду, что противник даст бой на этом рубеже, но не станет отступать в «крепость», то есть в Севастополь [1021]. 24 апреля ситуация в Симферополе совсем запуталась. Теперь Кош признал легитимность украинцев, коль скоро они служат в воинском подразделении, сформированном правительством в Киеве, а также их хорошую организацию. Тем не менее он считал, что «у них нет никаких причин быть в Крыму» [1022]. Очевидно, он еще не понял (или Эйхгорн его не проинформировал), что украинцы имеют те же намерения, что и он, — занять Севастополь и завладеть как можно бо́льшим количеством кораблей Черноморского флота. Пока штаб армейской группы Эйхгорна в Киеве пытался получить у киевских властей ответ относительно их намерений, немцы в Симферополе — в тот момент численностью уступавшие украинцам — не могли ничего предпринять и ждали дальнейших указаний. В этой неопределенной ситуации большевики предприняли контратаку на город. Контратака была отбита, однако, по мнению Коша, она являлась «невероятной дерзостью» и показала, что немцы столкнутся со «значительным сопротивлением как перед Севастополем, так и внутри его» [1023].

В тот же день положение Коша осложнил еще один фактор. Он принял делегацию крымского курултая, с которым большевики жестоко расправились в середине января 1918 г. Представители татар объяснили Кошу свое желание учредить Татарскую Крымскую республику. Понимая значение того, что сообщили ему посетители, Кох немедленно передал содержание состоявшейся беседы генерал-фельдмаршалу Эйхгорну. 25 апреля он присоединился к своим войскам в Севастополе, поселившись в резиденции бывшего командующего 7-м армейским корпусом русской армии, генерала от инфантерии Экка. Кош узнал, что Экк и его жена, оба говорившие «на почти идеальном немецком», были ограблены большевиками — с груди престарелого генерала сорвали медали. Пожилая чета потеряла единственного сына, погибшего в сражении при Танненберге в 1914 г.; теперь они жили в бедности и все время боялись за свою жизнь [1024].

В Севастополе мнения относительно того, как поступить с военными кораблями в гавани, разделились. 25 апреля Центральный комитет Черноморского флота (Центрофлот) телеграфировал в Киев с просьбой заключить перемирие, обещая передать Украине флот. В тот же день в Симферополь выехала делегация, чтобы начать переговоры с немецким командованием о прекращении наступления на Севастополь ввиду передачи флота Украине. Но Севастопольский совет занял прямо противоположную позицию и решил эвакуировать в Новороссийск флот, армию и максимальное число гражданских лиц [1025].

К 27 апреля Кош чуть лучше узнал украинский контингент в Симферополе «с которым он надеялся избежать серьезного конфликта». Вероятно, две-три тысячи человек были «в большинстве своем офицерами, которые служили в качестве солдат». По его мнению, в нарушение всех договоренностей между генерал-фельдмаршалом Эйхгорном и украинским правительством эта группа «пыталась забрать Крым для Украины». Поскольку это намерение не совпадало с целями немцев, Кош приказал, чтобы украинцы перешли в его подчинение и не участвовали в любых операциях за пределами Симферополя. Предвосхищая реакцию украинцев, он дал указание своим войскам в 10:00 окружить их, задействовав тяжелое вооружение, и одновременно вызвал к себе командира украинцев атамана Зураба Натиева из дивизии Бобочана. В то же время войска Коша отражали еще одну атаку большевиков на Симферополь и вели наступление на Феодосию, которая в конечном итоге была взята 30 апреля. Уступив превосходящей силе, раздосадованные украинские части 27 апреля вернулись поездом на север, в район Джанкоя [1026]. Несмотря на то что украинские войска не вошли в Севастополь, они тем не менее сыграли свою роль в давлении на большевиков в Крыму.