Мунго Мелвин - История Крыма и Севастополя. От Потемкина до наших дней

Ленин в речи перед активистами РКП(б) в Москве 6 декабря 1920 г. задним числом одобрил ужасы красного террора в Крыму [1168]. Отметив, что «сейчас в Крыму 300 тысяч буржуазии», он заявил, что эти люди — «источник будущей спекуляции, шпионства, всякой помощи капиталистам. Но мы их не боимся. Мы говорим, что возьмем их, распределим, подчиним, переварим» [1169]. У большевиков уже был инструмент, подходящий для этой цели. Одним из самых кровавых и страшных проявлений Октябрьской революции стала Всероссийская чрезвычайная комиссия по борьбе с контрреволюцией и саботажем, известная как ЧК. Она была образована 20 декабря 1917 г. декретом Ленина, и вскоре ее руководителем был назначен Феликс Эдмундович Дзержинский, прозванный Железным Феликсом. Это был первый из печально известных советских органов государственной безопасности, наследниками которого стали НКВД (Народный комиссариат внутренних дел) и КГБ (Комитет государственной безопасности).

После того как белые покинули Крым, последовала месть ЧК — быстрая, жестокая и беспощадная. Несмотря на эвакуацию около ста тысяч гражданских лиц, в Крыму оставались 2009 офицеров и 52 687 солдат бывшей Русской армии. Кроме того, «в госпиталях полуострова находилось около 15 тысяч раненых и больных». Несмотря на все усилия Врангеля, эвакуировать удалось не всех, кто хотел уехать. Некоторые решили испытать судьбу и остаться — возможно, под влиянием целиком ошибочных и безответственных обращений белого правительства, уверявшего, что они будут в безопасности. По разным причинам около двухсот тысяч бывших гражданских и военных чиновников, журналистов, актеров, врачей и других представителей интеллигенции остались в городе, и им предстояло пережить безжалостное и кровавое время. Таким образом, названная Лениным цифра в триста тысяч человек выглядит некоторым преувеличением, даже если всех бывших офицеров и солдат Белой армии назвать «буржуазией», «контрреволюционерами» или «врагами власти трудящихся» [1170]. Не все белогвардейцы были невинными жертвами: Гражданская война вызвала к жизни не только «красный», но и «белый» террор. Многие красные комиссары и коммунисты были расстреляны на месте — эту политику продолжила немецкая полиция во время Второй мировой войны, что нашло отражение в печально известном Приказе о комиссарах от 6 июня 1941 г. [1171].

Однако масштабы красного террора 1920–1921 гг. в Крыму были беспрецедентными. Например, в Феодосии в ночь с 16 на 17 ноября 1920 г. на железнодорожной станции были без суда расстреляны около сотни раненых офицеров Виленского полка. Если рассматривать всю Россию, то наибольшее число убийств в период красного террора приходится на Крым, где погибли не менее пятнадцати тысяч, а по другим оценкам, до ста тысяч человек. Число жертв остается предметом дискуссии, но большинство специалистов сходятся на пятидесяти тысячах убитых [1172]. Чекистские методы расправы были самыми разными, в зависимости от пристрастий местных активистов, у многих из которых наблюдались явные признаки психопатии. В Ялте белогвардейцам, членам их семей и подозреваемым в сочувствии привязывали к ногам камни, затем их убивали выстрелом в затылок, а тела сбрасывали в море. В Симферополе были казнены более двадцати тысяч человек; их тела сбросили в лесистые овраги в районе города, который называется Марьино, — на этом месте теперь водохранилище [1173]. Точно так же поступали немцы при массовых убийствах евреев в Киеве и Симферополе во время Великой Отечественной войны. Независимо от времени этих расстрелов, в 1920–1921 или в 1941–1942 гг., а также от национальности или мотивов убийц это гнусные преступления против человечности.

По оценкам историков, в Севастополе (включая Балаклаву) были убиты «около тридцати тысяч человек». Один из очевидцев тех событий рассказывал, что ЧК начала вешать подозреваемых, и главные улицы Севастополя были «обильно украшены раскачивавшимися на ветру трупами» [1174]. Особенной жестокостью во время массовых расправ в Севастополе и во всем Крыму отличалась член ЧК Розалия Залкинд, известная также под псевдонимом Землячка. Она была комиссаром 8-й и 13-й армий. В номере большевистской газеты «Красный Крым», вышедшем после падения Симферополя 13 ноября 1920 г., она писала о необходимости безжалостной борьбы против затаившейся змеи, о том, что нужно вымести белых «железной метлой» [1175]. И она была не одна. Безжалостная Залкинд стала одним из трех членов Крымского революционного комитета (Крымревкома). В эту чрезвычайную тройку входили ее любовник, венгерский революционер Бела Кун, и Георгий Леонидович Пятаков, член революционного военного совета 6-й армии и близкий соратник Троцкого [1176]. По поручению советского правительства эти убежденные коммунисты руководили кампанией против «контрреволюционеров» и «классовых врагов». Побуждаемые жестокой смесью честолюбия, ненависти и идеологии — а возможно, и садизма, — они слишком буквально восприняли слова Троцкого, что он «не приедет в Крым, пока там останется хоть один белогвардеец».

Задача уничтожения «врагов народа» привела к массовым арестам и казням по всему Крымскому полуострову. Неизбежная большевистская бюрократия помогала организовывать этот процесс. Еще 17 ноября 1920 г. был издан указ об обязательной регистрации всех жителей Крыма. От населения требовалось заполнить подробные анкеты, которые помогали выявлять подозреваемых в принадлежности к Белой армии или в симпатии к ней. Большевики, выполнявшие работу по подавлению призрака контрреволюции — поскольку надежного источника белой оппозиции просто не существовало, не говоря уже о возможности восстания, — были кровожадными, бескомпромиссными и искренними. Один из них говорил, что карающий меч красного террора должен пройтись по всему Крыму и очистить его от всех вешателей, поработителей и мучителей рабочего класса. В начале 1921 г. Землячка была награждена орденом Красного Знамени — за неустанную, беззаветную и энергичную организационную и политическую работу, которая помогла приблизить окончательную победу Красной армии [1177]. Таковы были реалии молодого, но жестокого Советского государства, мотивируемого идеологией, которая оправдывала его действия в защиту пролетариата.

Однако весной 1921 г. стало очевидно, что разруха, вызванная красным террором, зашла слишком далеко. Страх перед солдатами Красной армии и правительственными чиновниками достиг таких масштабов, что подрывал все попытки возрождения местной экономики. В конечном итоге советское руководство остановило террор и распустило чрезвычайную тройку. Пользовавшаяся всеобщим уважением Землячка дожила до почтенного семидесятилетнего возраста и умерла естественной смертью в 1947 г. Бела Кун и Георгий Пятаков понесли заслуженное наказание. Оба были арестованы, осуждены и казнены во время сталинских чисток в конце 1930-х гг. по обвинению в предполагаемом заговоре против государства. Вопрос о том, стали ли негуманные методы красного террора одним из факторов успеха Красной армии во время Гражданской войны, остается предметом дискуссий. Но нет сомнений, что по окончании конфликта месть большевиков в таких областях, как Крым, была неоправданно жестокой, что характерно для гражданских войн.