Мунго Мелвин - История Крыма и Севастополя. От Потемкина до наших дней

Производство в военно-морских доках Севастополя и жизнь города в целом существенно оживились благодаря значительным улучшениям инфраструктуры в 1920-х гг. Одна из главных инициатив Ленина во внутренней политике состояла в масштабной электрификации России (а затем и Советского Союза) [1186]. Местом реализации одного из первых крупных проектов был выбран Севастополь: в 1923 г. в городе открылась новая электростанция. Транспортное сообщение улучшилось после открытия в 1924 г. маршрута электрического трамвая в Балаклаву длиной около 15 километров. Прогресс был настолько очевиден, что для демонстрации достижений города при советской власти в Севастополь приглашали иностранных гостей. Например, 8 мая 1926 г. в Севастополь приехала делегация британских железнодорожных рабочих, которую познакомили с историей и современной жизнью города, в том числе показали панораму и Военно-морской музей, верфи и флот. Какие выводы сделали из своего визита гости, пропустившие всеобщую забастовку в Великобритании (4–13 мая), осталось неизвестным [1187]. 11 и 12 сентября 1927 г. на Крым обрушилось сильнейшее землетрясение (8 баллов по шкале Рихтера), за которым последовали более слабые толчки. Сильнее всего пострадала Ялта, где было повреждено около 70 % зданий, но сильный удар пришелся и по Севастополю. Пострадали не менее 1140 зданий, в том числе обсерватория [1188]. Задача восстановления стала еще одним вызовом для городских властей, но гораздо менее масштабным, чем полная реконструкция города после бедствий Великой Отечественной войны.

В 1930-е гг. в Советском Союзе под руководством Сталина, который становился все более подозрительным и никому не доверял, ужесточился контроль правительства и местных властей над населением и рабочей силой. В отсутствие явной внешней угрозы можно было без труда придумать внутреннюю и принять меры по ее отражению. Так институализировалась паранойя. Например, 22 февраля 1933 г. городской совет Севастополя принял специальную резолюцию, которая требовала от всех общественных организаций «усилить шефскую работу над частями армии и флота, оборонную работу на всех предприятиях и в совхозах», а также «обеспечить своевременный и высококачественный ремонт боевых кораблей флота» [1189]. В то время депутаты и представить не могли, что через девять лет в Севастополь вернется война. Однако угроза со стороны нацистской Германии, канцлером которой 30 января 1933 г. был назначен Гитлер, вскоре стала реальной. Статьи в жестко контролируемой прессе не только восхваляли достижения Советского Союза, но и опасались угроз стране. 12 июня 1935 г. между Москвой и Севастополем открылось регулярное воздушное сообщение. Одной из главных задач нового маршрута была доставка в Севастополь многих тысяч экземпляров ежедневной газеты «Правда». Благодаря своему стратегическому значению город привлекал высокопоставленных гостей. В том же году, 16 ноября, в Севастополь с инспекцией верфей приехал С. М. Буденный, в числе первых пяти военачальников недавно получивший звание Маршала Советского Союза [1190]. Интересно, что это произошло ровно через шестнадцать лет после того, как он присутствовал на заседании Военно-революционного комитета Красной армии в Севастополе после успешного завершения Крымской кампании.

В 1936 г. по приглашению Союза писателей СССР посетил французский писатель Андре Жид (лауреат Нобелевской премии по литературе за 1947 г.). Симпатизировавший коммунизму, он все больше разочаровывался в идеологии и политической системе, воплощением которых был Советский Союз. В книге «Назад в Советский Союз» (Retour de l’U.R.S.S.) Жид изложил свои противоречивые впечатления от Севастополя, «последнего пункта нашего путешествия». Признавая, что это один из самых интересных и красивых городов страны, он в то же время отмечал: «Я нашел в Севастополе общество не столь избранное, не столь благополучное, как в Сочи или Сухуми, увидел жизнь русских во всей ее полноте, с ее лишениями, недостатками, страданиями — увы! — наряду с ее достижениями и успехами, со всем тем, что вселяет в человека надежду на счастье» [1191]. Ожидания Жида, который думал, что увидит нечто вроде социалистической утопии, разбились при встрече с реальностью. Поездка омрачилась смертью в Севастополе его товарища Эжена Даби, которому он посвятил свою книгу.

К 1941 г. население Севастополя увеличилось до 114 тысяч человек. Кроме службы на Черноморском флоте и в военном гарнизоне город предлагал много рабочих мест на верфях, а также на военных заводах и объектах. Севастополь мог похвастаться двумя всемирно известными научно-исследовательскими институтами, медицинским и биологическим, 3 техникумами и 28 школами. Культурную жизнь обогащали театр, три кинотеатра, два музея и картинная галерея. Советская статистика скрупулезно подсчитала, что в городе насчитывалось 76 предприятий общественного питания и 274 магазина [1192]. Накануне войны Севастополь был процветающим, оживленным городом, много и упорно трудившимся. Будучи главной базой Черноморского флота, он стал первоочередной целью при нападении Германии на Советский Союз — как и для Британии с Францией во время Крымской войны.

Первая мировая война, Гражданская война и последовавшая за ними иностранная интервенция стали настоящей катастрофой для русского (теперь Красного) флота [1193]. В результате этих конфликтов флот потерял не менее 416 кораблей, в том числе 174 боевых и 242 вспомогательных [1194]. Белые забрали все пригодные для плавания корабли Черноморского флота, старые и новые, и использовали их для эвакуации в ноябре 1920 г. Среди них был и современный линкор «Генерал Алексеев» (бывшая «Воля», которую в октябре 1919 г. Королевские ВМС вернули в Севастополь и передали командованию Белой армии), и устаревший линейный корабль додредноутного класса «Георгий Победоносец», который весь путь до Стамбула прошел на буксире. Какое-то время эти линкоры вместе с остальными судами белых стояли на якоре в Босфоре, а затем взяли курс на Средиземное море, где они были интернированы в принадлежавшем Франции алжирском порту Бизерта [1195]. Это была довольно внушительная эскадра: вместе с двумя линкорами в ее состав входили два крейсера («Генерал Корнилов» и «Алмаз»), десять эсминцев, четыре подводные лодки и десять транспортных и других судов [1196]. Несмотря на длительные переговоры между Францией и Советским Союзом, Черноморскому флоту не вернули ни один корабль.

Суда, выведенные из строя британцами в апреле 1919 г., не были отремонтированы. У причалов ржавела целая эскадра из линкоров, в число которых входили «Иоанн Златоуст», «Евстафий», «Синоп» и «Три святителя», крейсер «Память Меркурия» и др. Корабельные орудия, рулевые механизмы, электротехническое оборудование частью были демонтированы, частью выведены из строя [1197]. На дне лежали затопленные эсминцы и подводные лодки. «Сильно поврежденный» линкор «Императрица Мария», который был поднят в мае 1918 г., по-прежнему лежал перевернутым в северном сухом доке Севастополя [1198]. Таким образом, победоносной Красной армии захватывать было нечего — боеспособного Черноморского флота просто не существовало.