Мунго Мелвин - История Крыма и Севастополя. От Потемкина до наших дней

У Манштейна не хватало собственных сил, чтобы отразить наступление группировки советских войск к северу от Азовского моря. Для того чтобы нанести поражение советским 9-й и 18-й армиям, потребовалось привлечь Первую танковую группу. 11 октября 1941 г. успех сражения у Азовского моря удостоился упоминания в ежедневном докладе верховного командования вермахта. Неделю спустя Манштейн издал первый приказ по одиннадцатой армии и румынской третьей армии, в котором отдавал долг товарищам, проливавшим кровь и отдавшим свои жизни ради приближения окончательной победы [1250]. Завоевание Крыма и взятие Севастополя потребовали бо́льших жертв.

Пока Манштейн занимался устранением угрозы своему восточному флангу, советское командование в Крыму все больше беспокоила ситуация в Одессе и на Перекопе. На второй день немецкого наступления на Турецкий вал (25 сентября) генерал Кузнецов обратился за помощью к Черноморскому флоту. В ответ на его просьбу Октябрьский приказал «всю бомбардировочную авиацию нацелить на Перекоп» [1251]. 26 сентября, когда потери на Перекопе продолжали расти, он запросил подкреплений у Москвы. В тот же день, встревоженный возможностью прорыва немцев в Крым, Октябрьский пригласил к себе Моргунова и полковника Е. И. Жидилова, командира 7-й бригады морской пехоты. Он приказал им «развернуть все части на линии обороны к 18:00 27 сентября» и ускорить окончание строительства сухопутных рубежей «по планам» [1252].

28-го числа Октябрьский попросил совета высшего руководства страны. Ответ Сталина ему и Кузнецову был прост: «Держитесь, надеюсь, что скоро будет взят обратно Турецкий вал». Октябрьский в своем дневнике отмечал: «Телеграмма одно, а дело — другое» — и отправил Сталину телеграмму с подробным описанием ситуации, в которой были следующие ключевые пункты:

«1. Положение в Крыму тяжелое, наши части, во многом уступающие противнику, отходят на Ишуньские позиции, где оборонительных сооружений почти нет. Ваш призыв о взятии Турецкого вала выполнить не могут. Флот может отдать последнюю бригаду МП [морской пехоты], но тогда некому будет защищать ГБ [Главную базу] в случае высадки противником воздушного десанта.

2. Угроза прорыва противника в Крым реальная. При взятии Крыма мы не сможем держать Одессу. Противник, посадив свою авиацию на побережье, прервет наши коммуникации с Одессой… Решение в сложившейся обстановке может быть одно: надо эвакуировать ООР [Одесский оборонительный район], все перебросить в Крым.

3. Дал приказание в Феодосию и Керчь, чтобы они усилили подготовку к обороне этих пунктов в случае прорыва противника в эти районы».

В 21:3 °Cталин согласился с рекомендацией Октябрьского эвакуировать Одессу и укрепить Крым. Для защиты Ишуньских позиций были переброшены дополнительные силы, в том числе 2000 человек, «1-й Перекопский и 2-й Перекопский отряды морской пехоты Черноморского флота» [1253].

Вероятно, Октябрьский чувствовал, что с управлением 51-й армией не все в порядке, и поэтому 30 сентября приехал в ее штаб в Симферополе. Подчиненные Кузнецова подтвердили слабость обороны на Ишуне, что стало для него неожиданностью, но больше всего Октябрьского поразило отсутствие радиосвязи с фронтом. Командующий Черноморским флотом приказал немедленно отправить мобильные подразделения радиосвязи в Перекоп, Чонгар и в штаб в Симферополе [1254]. Эти необходимые меры должен был принять штаб армии, и поэтому неудивительно, что дни Кузнецова на посту командующего были сочтены.

На следующий день (1 октября) Сталин телеграммой подтвердил, что войска из Одессы должны быть эвакуированы в Крым, подчеркнув, что храбрые солдаты и командиры выполнили свою задачу [1255]. Октябрьский сразу приступил к выполнению приказа: эвакуация началась 2 октября. Однако 5-го числа Сталин как будто передумал. Он спросил Октябрьского, нельзя ли оставить в Одессе пару дивизий, с учетом необходимости оборонять Крым. Командующий Черноморским флотом остался непоколебим [1256]. Сталин, доверяя суждению адмирала, не настаивал. Октябрьский понимал, что сдача города — лишь вопрос времени и что Манштейн возобновит наступление на Крым. Если в результате промедления с эвакуацией войск из Одессы немцы первыми достигнут Севастополя, то случится двойная катастрофа — будут потеряны оба города. 11 октября Октябрьский издал приказ о завершении эвакуации в ночь с 15 на 16 октября [1257]. 18 октября он докладывал Сталину, что операция проведена превосходно, и сообщал об эвакуации «300 000 человек» (военных и гражданских), а также ценного снаряжения [1258]. Это число — явное преувеличение (приблизительно в три раза), однако операцию Черноморского флота следует признать вполне удачной.

Надежные советские источники сообщали, что из Одессы были эвакуированы: 16 тысяч гражданских лиц, 462 орудия, 1158 автомобилей, 163 трактора, 24 танка, 23 самолета, 19 103 тонны боеприпасов и 86 тысяч военнослужащих [1259]. Среди воинских подразделений, вывезенных из Одессы, были 25, 91 и 421-я стрелковые дивизии, а также 2-я кавалерийская дивизия, которые, несмотря на неполный состав, вскоре снова были брошены в бой. Успех этой операции стал кратким лучом надежды для Советского Союза и его войск в Крыму. На первый взгляд защитники Одессы выполнили свою задачу — связали как можно больше сил врага, которые в противном случае были бы использованы в операции группы армий «Юг» по захвату Украины, и в первую очередь Донбасса. Румынская четвертая армия, отвечавшая за осаду Одессы, не продвинулась дальше Бессарабии. Ее действия во время сражения за Одессу никак нельзя было назвать блестящими, что усилило скептицизм немцев относительно боеспособности союзника.

Теперь у немцев все было готово для атаки на Ишуньские позиции, а в случае успеха — продвижения вглубь Крымского полуострова. 15 октября Манштейн направил в штаб группы армий «Юг» доклад с подробным анализом ситуации, где указал необходимые силы и время для полного завоевания Крыма. Во-первых, он полагал, что «русские будут всеми силами сражаться за Крым, учитывая его значение как базы флота и авиации, и что Севастополь как символ сопротивления будет обороняться до последнего». Последующие события подтвердили верность этих предположений. Во-вторых, по его оценке, одиннадцатой армии будут противостоять шесть с половиной пехотных дивизий разной боеспособности, а также две кавалерийские дивизии, каждая из которых эквивалентна полку. Манштейн предупреждал о том, что противник может получить подкрепления, особенно из Одессы, поскольку русские скорее сдадут Одессу, чем Севастополь.

При расчете времени и сил Манштейн предполагал, что одиннадцатой армии потребуется пять дней, чтобы прорвать оборону на Ишуне и отразить контратаки русских, прежде чем она перейдет к преследованию противника; через восемь дней после начала наступления он рассчитывал достичь окрестностей Симферополя. Если армия начнет наступление 18 октября, то подойдет к Севастополю «в начале ноября». Далее Манштейн разумно заметил, что время, требуемое для захвата любого города, нельзя определить заранее [1260]. Манштейн недооценил время, необходимое для преодоления обороны советских войск в Ишуне (десять дней, а не пять), но передовые части его армии действительно подошли к Севастополю в начале ноября. Было предпринято несколько атак на город с марша, но лишь к середине месяца удалось подтянуть к городу достаточно сил, чтобы полностью его заблокировать. Прошел еще месяц, прежде чем Манштейн решил, что может предпринять штурм Севастополя; атака началась 17 декабря 1941 г. Пересеченная местность, усиливающиеся трудности со снабжением и не в последнюю очередь стойкость советских войск замедлили все операции и разрушили любые надежды на быстрый успех. Таково «трение войны».