Мунго Мелвин - История Крыма и Севастополя. От Потемкина до наших дней

Кроме блокады северных путей в Крым и решительных действий 27 февраля, операция «Русская весна» включала захват и изоляцию правительственных зданий и парламента в Симферополе, в том числе с целью контроля за принимаемыми там решениями. Все это вряд ли бы удалось сделать без участия российского спецназа. Украинская армия на полуострове была нейтрализована без единого выстрела. Одной из загадок «Русской весны» является неспособность вооруженных сил Украины к сопротивлению. Поскольку территориальной целостности государства внешние силы угрожали, то можно было бы ожидать более жесткого ответа. Более того, через несколько месяцев наблюдалось серьезное восстановление боеспособности украинской армии, о чем свидетельствовали ожесточенные сражения на востоке Украины. По всей видимости, такой исход был обусловлен сочетанием нескольких факторов, хотя при отсутствии доказательств все это остается в области предположений.

Украинские подразделения, расквартированные в Крыму, поддерживали тесные контакты со своими российскими коллегами и никогда не рассматривали их как противника. Высказываются предположения, что российские агенты и пророссийски настроенные офицеры проникли на все уровни украинской военной разведки и внутренней службы безопасности (СБУ). Если это действительно так, то украинские военные могли не получать информации или получать намеренно искаженную информацию о происходящих событиях и их возможном развитии. Новое правительство в Киеве проявляло нерешительность, а также не желало втягиваться в вооруженный конфликт с более сильным в военном отношении государством. Сочетание этих трех факторов привело к пассивности или даже параличу власти на местном уровне и в итоге — к бездействию [1664].

Четвертый фактор, которому есть более надежные подтверждения, связан с массовым дезертирством украинских солдат, моряков и летчиков, семьи и друзья которых жили в Крыму. Россия подталкивала их к разрыву с Украиной; им обещали более высокое жалованье, у них формировали неприязнь к новому режиму в Киеве. Один из российских источников указывает, что 18 тысяч из 20 тысяч человек личного состава вооруженных сил Украины, расквартированных в Крыму, перешли на другую сторону и присягнули Российской Федерации. «В глубине души, — считает Сергей Горбачев, — они понимали, что Крым не является частью Украины и что население полуострова не поддержит майдан» [1665].

Разумеется, так было не везде. В отсутствие приказов и поддержки Киева некоторые украинские военные на Крымском полуострове оказали ненасильственное сопротивление. В их числе был личный состав авиабазы в Бельбеке к северу от Севастополя, который сопротивлялся попыткам России захватить авиабазу до 22 марта 2014 г. [1666]. Однако в целом украинские вооруженные силы, которым долгое время не уделяли должного внимания, не были готовы к братскому конфликту — ни психологически, ни по уровню боеготовности. Они испытывали недостаток как в материальных ресурсах, так и в предводителях. Разница с Вооруженными силами Российской Федерации была очень велика. Тем не менее нежелание Украины сопротивляться присоединению Россией Крыма, вероятно, было ошибкой — оно придало уверенности России и вызвало чувство стыда у многих украинцев.

Для многих жителей Севастополя «третья оборона» города началась вскоре после распада Советского Союза. Московский политик Сергей Бабурин, в то время член Верховного Совета РСФСР, первым сказал эту фразу во время посещения Севастополя. В январе 1992 г. он, обращаясь к офицерам Черноморского флота, заявил: «Товарищи, третья оборона Севастополя началась» [1667]. Русскоязычное население упорно сопротивлялось попыткам сменяющих друг друга властей в Киеве подчинить город украинской администрации. Портовый статус, предусмотренный соглашением, давал Севастополю определенную автономию, подкрепленную присутствием Черноморского флота. Никакой другой украинский город не мог похвастаться таким богатым русским наследием и постоянной поддержкой Москвы. Все российские политические и военные руководители, за исключением Бориса Ельцина, никогда не теряли интереса к Севастополю.

Фигура Ленина в центре Севастополя обращена к штабу российского флота, одному из самых внушительных зданий города. На высокой мачте на его крыше развевается полотнище российского флага. До февраля 2014 г. жители Севастополя с плохо скрываемой гордостью сообщали гостям, что этот флаг всегда был выше, чем украинские флаги на соседних домах. Флаги и эмоции неотделимы друг от друга — это справедливо для любой страны мира. В конце февраля 2014 г. севастопольцы сорвали флаги Украины со всех зданий.

В начале 2014 г., по мере развития событий в Киеве, жителей Севастополя, не веривших в способность украинских сил безопасности защитить их от экстремистов крайне правого толка, все больше беспокоила угроза насилия на улицах. Можно сомневаться в обоснованности подобных страхов, но тогда — как и теперь — верх брали эмоции. Тем не менее перспектива переброски в Крым большого количества протестующих с майдана выглядит фантазией. Но именно такая попытка якобы была предпринята 27 февраля 2014 г. Севастопольцы также вспоминали события 1 марта 1992 г., когда в город прибыл так называемый Поезд дружбы. В тот день члены крайне правых организаций, Украинской национальной ассамблеи и Украинской народной самообороны [1668]— в России их называли «бандеровцами» — устроили митинг протеста в центре города и срывали со зданий российские флаги.

В воскресенье 23 февраля 2014 г., на следующий день после смены власти в Киеве, жители Севастополя собрались на традиционном месте — площади Нахимова. Сергей Горбачев утверждает, что на митинг пришли более 30 тысяч человек [1669]. Выступавшие ораторы критиковали майдан и «государственный переворот» в украинской столице, но избегали прямых призывов к российскому вмешательству. Толпа размахивала российскими флагами, скандировала: «Россия, Россия, Россия» или «Севастополь, Крым, Россия». Раздавались призывы объявить Севастополь независимым от Киева и самим определять свое будущее. Местный житель по имени Анатолий заявил: «Севастополь — русский город и всегда будет русским городом… мы никогда не сдадимся этим фашистам в Киеве». Пенсионерка Ольга сказала британскому журналисту: «Мы надеемся, что в стране не будет раскола, но, если в Киеве появится полностью бандеровский режим, мы станем частью России». Дмитрий Синичкин, глава Севастопольского отделения мотоклуба «Ночные волки», предупреждал, что «кровопролитие неизбежно» [1670]. Но на этот раз ничего не произошло. Местная полиция симпатизировала толпе и воздерживалась от насильственных действий.