Николай Троицкий - Император Наполеон

Возвращаемся теперь к Бернадоту. Дэвид Чандлер так объяснил причину его странного «блуждания» 14 октября 1806 г. между Йеной и Ауэрштедтом: «Причина была или в полной некомпетентности и отсутствии оперативного мышления у Бернадота, или, что более вероятно, в его чисто профессиональной ревности» [257] Чандлер Д. Цит. соч. С. 307. . Думается, инкриминировать Бернадоту как военачальнику некомпетентность и недомыслие несправедливо, но его «профессиональная ревность» (к Даву, к другим маршалам и к самому Наполеону) здесь проявилась не в первый и не в последний раз и, как подметил Чандлер, «едва не стоила Бернадоту головы» [258] Там же. . Великая армия — от императора до рядовых солдат — восприняла поведение Бернадота именно как военное преступление. «Армия ожидала, что Бернадота сурово накажут», — вспоминал барон М. де Марбо [259] Марбо М. де. Цит. соч. С. 184. . Император действительно подписал было приказ отдать Бернадота под суд военного трибунала, но спохватился (подумал и о жене маршала Дезире Клари, бывшей когда-то его, Наполеона, невестой, и о том, что сестра жены Бернадота замужем за братом Наполеона Жозефом) и собственный приказ порвал. О своем отношении к этому «делу» Бернадота Наполеон откровенно рассказал тогда генерал-адъютанту и министру полиции Р. Савари: «Это дело настолько возмутительно, что, если я отправлю его в трибунал, это будет равнозначно моему приказу о расстреле; для меня лучше не говорить с ним об этом, но я постараюсь, чтобы он знал, каковы мои мысли о его поведении. Я думаю, что у него есть понятие чести, чтобы осознать, какой позорный поступок он совершил» [260] Цит. по: Чандлер Д. Цит. соч. С. 308. .

Увы! Ничего в смысле чести маршал Бернадот не осознает и кончит тем, что предаст своего императора и пойдет войной против собственного отечества во главе шведских армий. Единственная в своем роде попытка А. А. Егорова оправдать Бернадота, а предъявленные ему обвинения признать «как минимум, несправедливыми» [261] Егоров А. А. Маршалы Наполеона. Ростов н/Д., 1998. С. 59. , выглядит несерьезной.

От Йены и Ауэрштедта французы гнали остатки прусских войск разными дорогами на север, к морю. «Никогда в истории — ни до, ни после этого, — резонно подчеркивал в 30-е годы XX в. Хилэр Беллок, — не было такого стратегического преследования, как преследование разбитой прусской армии. Три недели беглецов безостановочно догоняли, забирали в плен, уничтожали — вплоть до Балтийского моря» [262] Беллок X. Цит. соч. С. 232–233. . Наполеон с главными силами Великой армии, а именно с корпусами Ланна и Даву, шел прямо на Берлин. 24 октября он вступил в Потсдам и здесь, в церкви при дворце Сан — Суси, побывал у гробницы Фридриха Великого. «Вначале он шел быстро, — вспоминал сопровождавший императора генерал-адъютант граф Ф. П. Сегюр, — но, подходя к церкви, он пошел медленнее и размереннее, приближаясь к праху великого короля, память которого он пришел почтить. Дверь к монументу была открыта. Он остановился у входа в глубоком раздумье. Пробыл он там почти десять минут, неподвижно и безмолвно» [263] Цит. по: Чандлер Д. Цит. соч. С. 310. .

О чем думал Наполеон в те минуты у гроба Фридриха Великого? Он сам рассказал об этом, спустя годы, уже в изгнании на острове Святой Елены: «Семь лет Фридрих сопротивлялся половине всей Европы, а за 15 дней его монархия пала перед моими орлами. Такой ход дел зависит от того, какие обстоятельства и какие люди управляют судьбами народов» [264] Жомини А. Цит. соч. Т. 1. С. 348. . Восхищение славой Фридриха Великого не помешало Наполеону конфисковать в Потсдаме шпагу великого короля и отослать ее как трофей вместе с 340 прусскими знаменами в парижский Дом инвалидов для ветеранов минувших войн. «Многие из них, — вспоминал Наполеон, — были современниками позорного поражения при Росбахе [265] Росбах — селение в Пруссии, возле которого 5 ноября 1757 г. Фридрих Великий разгромил союзную австро — французскую армию. . Я гордился тем, что посылал им доказательства своего блистательного возмездия» [266] Там же. .

27 октября Наполеон триумфально вошел в Берлин. По его указанию, первыми шли войска маршала Даву — герои Ауэрштедта, причем за последними рядами их кавалерии пешком брели пленные лейб — гвардейцы короля Пруссии. «Их публичное унижение, — комментирует этот факт Анри Лашук, — было платой за бахвальство перед войной. Таким манером прусские лейб — гвардейцы вернулись в Берлин через месяц после того, как самонадеянно точили свои сабли о ступени французского посольства» [267] Лашук А. Цит. соч. С. 261. . Кстати, «такой манер» напоминал собою триумфы полководцев Древнего Рима после их побед над врагами.

Сам Наполеон ехал тогда верхом в 20 шагах впереди своих войск на виду у любопытствующих, хотя и перепуганных, толп берлинского люда. «Не было ничего легче, — вспоминал Стендаль, — как выстрелить в него из любого окна на Унтер — ден — Линден <���…>. Толпа хранила молчание и не приветствовала его ни единым возгласом» [268] Стендаль. Собр. соч. Т. 14. С. 49. . Зато Наполеон, подъехав к статуе Фридриха Великого, на полном скаку сделал круг у памятника и отсалютовал ему обнаженной шпагой. Когда же бургомистр Берлина сдал Наполеону ключи от города, император «приказал, чтобы магазины были открыты и чтобы жизнь в городе шла нормально. Население встречало его боязливо, с почтительными поклонами и оказывало беспрекословное подчинение» [269] Тарле Е. В. Цит. соч. С. 214. .

Тем временем французские войска, преследуя остатки прусского воинства, занимали город за городом. Одним из первых пал Веймар. Он считался тогда культурной столицей Пруссии. Здесь жили и работали лучшие ученые, художники, литераторы во главе с великим Иоганном Вольфгангом Гёте. «Все это мирное и добропорядочное население, — вспоминал барон М. де Марбо, — было крайне взволновано громом пушечных выстрелов, уходом побежденных прусских войск и входом в город победителей» [270] Марбо М. де. Цит. соч. С. 182. . Однако маршалы Ланн, Сульт и Ожеро обеспечили в Веймаре такой порядок, что город не пострадал ни от каких злоупотреблений; «ему, — скромно заметил Марбо, — пришлось только поставить французским войскам необходимый провиант» [271] Там же. . Что касается Гёте, то ему Ланн и Ожеро нанесли визит с вручением охранной грамоты, выказав при этом «все знаки внимания и почтения» [272] Манфред А. 3. Цит. соч. С. 500. .

В те дни прусские города и крепости сдавались французам одни за другими, без сопротивления. Карл Клаузевиц составил перечень самых мощных крепостей, которые капитулировали: 25 октября Шпандау — перед Ланном, 29 октября Штеттин — перед Лассалем, 1 ноября Кюстрин — перед Даву, 8 ноября Магдебург — перед Неем [273] Клаузевиц К. Цит. соч. С. 143. . «Паника, самая беспросветная, как-то сразу и повсеместно овладела генералитетом, офицерами, солдатами погибающих остатков прусской армии. От хваленой ее дисциплины не осталось и следа» [274] Тарле Е. В. Цит. соч. С. 214. , - к такому выводу Е. В. Тарле пришел, исследуя подробности сдачи перечисленных крепостей.