Борис Поршнев - Тридцатилетняя война и вступление в нее Швеции и Московского государства

Гибель испанской «Непобедимой армады» у берегов Англии изменила стратегическую обстановку в Европе. Габсбургский лагерь уже не мог больше рассчитывать на преобладание на море, не мог непосредственно грозить островной Англии, нуждался в перегруппировке своих сухопутных сил. Правда, как мы знаем, Испания вследствие этого еще настойчивее стала стремиться к сближению с Империей, но зато Империя, естественно, должна была проявлять тем больше осторожности.

Вскоре внимание Империи снова было привлечено на восток. Московское государство оказалось далеко не сломленным. Правительство Федора Ивановича, руководимое Годуновым, деятельно устраняло причины неудач Ливонской войны: в конце 80-х годов на восточных и южных границах Московского государства с необычайной быстротой была воздвигнута цепь городов — серьезных крепостей по оборонительной технике того времени. И уже в начале 1590 г. Московское государство смогло возобновить на западе войну со Швецией за широкий выход к Балтийскому морю. Годунов, прямой продолжатель внешней политики Ивана IV, спешил с этой войной особенно потому, что на политическом горизонте возникала опасность унии Швеции и Польско-Литовского государства, да еще под знаменами воинствующего католицизма. После смерти Стефана Батория главой Польско-Литовского государства в 1587 г. был избран сын шведского короля Иоганна (Юхана) III — Сигизмунд III Ваза. Это был воспитанник иезуитов, фанатичный и деятельный католик. Немецкие Габсбурги, тщетно домогавшиеся в 70–80-х годах XVI в. польской короны, добились хотя бы того, что Сигизмунд III женился на представительнице Габсбургского дома — эрцгерцогине Марии. Ни для кого не было тайной, что Сигизмунд Ваза намеревался, как только унаследует и шведскую корону, отменить в Швеции Реформацию и восстановить католицизм. Иными словами, перед Московским государством стоял бы тогда сплошной польско-шведский католический барьер, опирающийся в тылу на Габсбургов и папство. Пробиться через него к Балтийскому морю было бы много труднее. Но пока был жив в Швеции Старый король Юхан III Ваза, о союзе между сыном и отцом (т. е. Сигизмундом и Юханом), между католическим Польско-Литовским государством и протестантской Швецией, не могло быть и речи. Московское правительство спешило нанести удар Швеции, так как знало, что Польша пока что не придет ей на помощь. Шведское же правительство как раз находилось в очень затруднительном финансовом и внутриполитическом положении. В 1590 г. русские войска одержали серьезные победы над шведами, отвоевали у них значительную часть побережья Финского залива. Казалось, старая Ливонская война возобновилась с новой силой. Германия была встревожена. Мгновенно снова наметилось политическое сближение императора с восточнонемецкими князьями-протестантами, правда мимолетное, но все же успевшее расстроить чуть было не возникший в 1590 г. союз ряда лютеранских и кальвинистских князей Германии для общего отпора католической реакции. Империи, казалось, неминуемо придется снова надолго обернуться лицом на восток.

Вдобавок в 1593 г. турецкий султан Мурад III, успешно закончивший войну с Персией, начал новую войну на Дунае — третью в течение второй половины XVI в. [27] Matousek J. Turecka valka v evropske politice v letech 1592–1594, Praha, 1935. Императору Рудольфу II пришлось созвать в 1594 г. рейхстаг после 12-летнего перерыва для вотирования очередной субсидии против «неверных», — а за это надо было снова «нянчиться» с князьями-протестантами, сочувственно выслушивая их жалобы.

Русские в Ливонии и турки в Венгрии — эта двойная угроза приковала к себе все внимание императорского двора. В 1593 и 1594 гг. в Москву направлен был посол Николай Варкоч с двойным предложением: императорского посредничества для примирения России со Швецией и союза Империи с Россией против турок [28] Бантыш-Каменский Н. Указ. соч. т. I, с. 13-14. . По первому пункту главной задачей Варкоча было прощупать почву относительно русских притязаний на ливонское побережье. Он осторожно «заверил» правительство Федора, что император не намерен уступить Ливонию ни Швеции, ни Польше. Царские советники вежливо ответили, что Московское государство никогда не откажется от своего права на Нарву и Дерпт с округами. Иначе говоря, разведка оказалась весьма неблагоприятной для Империи. Столь же. неудачно закончилась и попытка разжечь «христианские» чувства московского правительства и втянуть его в войну с «неверными». Характерно, что было извлечено на свет старое обещание прислать в Москву «большое посольство» с участием послов от папы, испанского короля и императора для заключения антитурецкого союза. Пока же у Москвы просили срочной военной помощи против турок. Но московское правительство нашло тонкий ответ: от военного союза отказалось, ссылаясь на войну со шведами, а для борьбы с «неверными» послало императору крупное денежное вспоможение, принуждая его тем самым продолжать войну.

К некоторому успокоению Империи русско-шведская война все же неожиданно закончилась по инициативе самого московского правительства. Дело в том, что в 1592 г. в Швеции умер король Юхан III. Сигизмунд III унаследовал шведскую корону. Правда, его католические планы натолкнулись на очень сильную оппозицию, которую возглавил брат Юхана III, будущий король Карл IX. Но Борис Годунов отнюдь не собирался ждать, чья партия в Швеции возьмет верх, и поспешил, чтобы не рисковать, закрепить результаты военных успехов мирным договором. Компромиссный Тявзинский мир 1595 г. признал права Швеции на Эстляндию, но вернул Московскому государству приморские города Ям, Копорье, Ивангород и Кексгольм (Корела). Однако Нарву (захваченную шведами в 1581 г.) Московское государство не получило, и право русских на свободную торговлю с иностранцами через Балтийское море фактически было отвергнуто провозглашением шведской монополии. Словом, Тявзинский мир выглядит своего рода дипломатическим поражением, лишившим Московское государство части успеха, достигнутого оружием. Впрочем, московское правительство так никогда и не ратифицировало этого договора: оно, несомненно, готово было возобновить войну за полное отвоевание русской Прибалтики, если только Сигизмунду III не удастся осуществить польско-шведской унии [29] К предыдущему См.: Форстен Г. В. Балтийский вопрос в XVI и XVII столетиях, т. II. Борьба Швеции с Польшей и Габсбургским домом. СПб., 1894, с. 44–56. .

Вся Европа напряженно следила за поединком в доме Ваза, между племянником и дядей, католиком Сигизмундом и протестантом Карлом, иначе говоря, между Польско-Литовским государством, стремившимся к унии со Швецией, и Швецией, отстаивавшей свою независимость и вместе с тем — свое преобладающее положение на Балтийском море. Этот поединок имел значение, далеко выходившее за рамки собственно балтийского соперничества. Победа Сигизмунда была бы огромной победой всего габсбургско-католического лагеря в Европе. Позже современники прозвали Сигизмунда «северным Филиппом». Филипп II Габсбург с колоссальной настойчивостью осуществлял агрессию и контрреформацию в Западной и Южной Европе, а Сигизмунд III Ваза — в Северной и Восточной Европе; его политика тоже была не национальной, а универсалистско-«наднациональпой», он тоже пытался соединить короны нескольких государств на своей голове или, вернее, сложить их к подножию папского престола. В сущности, его северная держава была третьим звеном готовой возникнуть всеевропейской габсбургско-католической империи — наряду с испанской монархией и «Священной Римской империей». С Габсбургами Сигизмунд III был связан родственными узами, с Римом — еще более тесными иезуитскими узами. Его вдохновлял тот же дух не только религиозной, но и политической реакции. Один характерный документ его царствования начинается с обобщающего осуждения всяких народных движений против законных государей; в этом плане борьба в Швеции сторонников Карла IX против «законного государя» Сигизмунда III отождествляется с восстанием Нидерландов против «законного государя» Филиппа II [30] Акты и письма к истории Балтийского вопроса в XVI и XVII столетиях, изданные Г. Форстеном, вып. I. СПб., 1889, с. 204. . Впрочем, именно в этом-то плане Сигизмунд III менее всего может быть назван «северным Филиппом». На его державу в общей габсбургско-католической системе объективно возлагалась иная функция, нежели на Испанию или Германию. В Северной и Восточной Европе капитализм далеко еще не сделал таких успехов к концу XVI в., как на Западе, классовая борьба не достигла такой остроты, феодальная контрреволюция не стояла так остро в порядке дня. Но опыт XVI в. показал, что Габсбургам не добиться решающего успеха на Западе, пока часть их сил отвлекают восточные заботы, и что все прежние формы восточного заслона мало-помалу оказываются недостаточными — главным образом из-за стремительного усиления Московского государства. «Барьер», состоявший во времена Ливонской войны из Швеции и Польско-Литовского государства, дал угрожающую трещину. Задача католической агрессии здесь, в Северо-Восточной Европе, и сводилась всего лишь к обеспечению надежного тыла для Габсбургской империи в Западной Европе.