Борис Поршнев - Тридцатилетняя война и вступление в нее Швеции и Московского государства

«Датский король думы свои соединяет с Сигизмундом и Фердинандом и в обмен себя дает дому Австрийскому под той надеждой, что выдаст Фердинанд дочь свою за его сына старшего, и он (Христиан IV) для того дела государя моего [Густава-Адольфа] заставляет на датском рубеже войска держать и тем у него в немецкой земле сил убывает, не помня того, как Фердинанд часто его побивал и подданные его без малого не выгнали его, а государь мой король тогда корону его соблюл [сохранил] ему, хотя Фердинанд поучал государя моего короля, чтобы он остальное у него отнял и разорил бы его, и то дело возможно было гораздо [вполне], только захотеть стоило» (ЦГАДА, Дела шведские, 1631 г., стб. 9, л. 14).

ЦГАДА, Дела шведские, 1631 г., стб. 8, лл. 126–128. 16 сентября от Михаила Федоровича направлена грамота Густаву-Адольфу аналогичного содержания с изложением датско-русских переговоров (Там же, лл. 132–438). 13 сентября информация о том же была послана Русселю (Там же, стб. 10, лл. 16–17).

Там же, стб. 8, лл. 129–130.

Акты и письма к истории балтийского вопроса…, вып. II, № 55.

Norrman D. Op. cit., s. 113–114. ЦГАДА, Дела шведские, 1631 г., стб. 3, л. 130. О шведско-датских переговорах в начале 1632 г. и упреках шведов Христиану IV за «конспирирование» с русскими см.: Paul J . Op. cit., Bd. III, s. 50–51.

ЦГАДА, Дела шведские, 1630–1631 гг., стб. 5. Б. Барон с посольством в 15 человек прибыл в Новгород еще в конце мая 1630 г. (вместе с Иоганном Мёллером, направлявшимся в Архангельск), но из-за карантина и каких-то других помех он попал в Москву только в конце декабря. Он привез грамоту Густава-Адольфа с благодарностью за разрешение закупки хлеба для поддержки немецкой войны Швеции: «и из того наше к. в. разумеет и видит вашего ц. в. доброе приятельство [симпатию] к понуженным [угнетенным] и потесненным [притесняемым] христианам в цесарской земле [Германии], которым ныне наше к. в. вспомогает»; Густав-Адольф «за такую вашего ц. в. соседственную дружбу готов и подвижен и радетелен отработать [отплатить] за ту дружбу тем, что вашему ц. в. годно будет» (Там же, лл. 141–144). Б. Барон устно в глубочайшей тайне изложил на приеме у боярина М. Б. Шеина и дьяка Ф. Ф. Лихачева поручение Густава-Адольфа, «а что с ними он о государевых тайных делах говорил, — написано в столбце, — и тому записка особая, и та записка у думного дьяка Ф. Лихачева в ящике» (Там же, л. 150). Точно так же и «о тайных делах ответ, каков дан послу Беньямину, отклеен [от столбца] и отдан дьякам в ящик» (Там же, л. 162). Б. Барон отправил этот ответ в Швецию с гонцом. Но до того, заболев, Б. Барон написал 2 февраля 1631 г. записку в Посольский приказ, которая уцелела и проливает свет на содержание переговоров (Там же, л. 171).

Это видно из ответного письма Джанбек-Гирея к Густаву-Адольфу от 2 декабря 1631 г. (Acta literaria Svecia, 1723, v. III, p. 445–446). Cм. Riihs D. F. Geschichte Schwedens, Bd. IV. Halle, 1810, S. 277–367; Cronholm A . Sveriges historia under Gustav II Adolfs regering, d. V, 2, 1871, s. 172; Norrman D . Op. cit., s. 120–123).

ЦГАДА, Дела шведские, 1632 г., стб. 3.

Новосельский А. А. Борьба Московского государства с татарами в первой половине XVII века. М., 1948, с. 204–210.

ЦГАДА, Дела шведские, 1632 г., стб. 3, лл. 104–113. Еще раньше, 29 февраля, Мёллер написал о конфликте с Б. Бароном канцлеру Оксеншерне и, видимо, Шютте, который доносил об этом королю 21 марта 1632 г. ( Norrman D . Op. cit., s. 118).

Это отмечено особой пометой Посольского приказа на черновике: «А до сей грамоты от великого государя святейшего патриарха Филарета Никитича Московского и всея Руси к свейскому королю николи ни о каких делах ни с кем не писывано» (ЦГАДА, Дела шведские, 1632 г., стб. 3, л. 126).

Там же, лл. 115–125.

Norrman D. Op. cit., s. 119.

О миссии шведского посла Пауля Страссбурга в Турции и Трансильвании см.: Monumenta Hungariae Historica, ser. 1, t. XXI. Budapest, 1873; Riihs D. F. Op. cit.; Wibling C . Sveriges forhallande till Sibenbiirgen 1623–1648, Lund, 1890; Paul 7. Op. cit., Bd. III, s. 38–40. О сношениях Московского государства с Турцией в 1631–1632 гг. обильные документы Посольского приказа («турецкие дела») еще не опубликованы и никем систематически не анализированы. Частично эти материалы приводятся Н. А. Смирновым (Россия и Турция в XVI–XVII вв. М., 1946) и А. А. Новосельским (Борьба Московского государства с татарами в первой половийе XVII в.). Краткий обзор опубликованных русских и иностранных сведений см.: Вайнштейн О. Л . Указ, соч., с. 149–157.

Жак Руссель был тесно связан с Паулем Страссбургом со времени их знакомства при дворе Бетлена Габора. В ноябре 1630 г. в Эльбинге состоялась встреча Акселя Оксеншерны, Жака Русселя и Пауля Страссбурга перед отъездом последнего в Константинополь ( Norrman D . Op. cit., S. 40). Несомненно, что по прибытии в Москву в марте — апреле 1631 г. Руссель рассказал о миссии Страссбурга, точно так же как в июне 1632 г. он сообщил в Москву инструкцию, с которой ехал шведский посол Беньямин Барон в Крым (ЦГАДА, Дела шведские, 1631 г., стб. 9, л. 13); тогда же Руссель ходатайствовал о пропуске через Москву своего собственного тайного уполномоченного в Турцию (а также в Молдавию и Трансильванию). Словом, Руссель был в курсе шведских сношений с Турцией и держал в курсе Москву.

Например, в грамоте от имени Михаила Федоровича к Густаву-Адольфу от 20 июня 1632 г. сообщалось о посольстве Прончищева и Бормосова в Турцию (ЦГАДА, Дела шведские, 1632 г., стб. 4, лл. 2–3).

ЦГАДА, Дела польские, 1631 г., стб. 3.

Документы об этом эпизоде опубликованы в «Памятниках дипломатических сношений Древней России с державами иностранными», т. III. СПб., 1853, с. 1–84. Ср. донесение Николо Сакетти из Вены от 15 ноября 1631 г. об отправлении этого посольства, включенное Г. В. Форстеном в «Акты и письма к истории балтийского вопроса», вып. I (СПб), 1889), с. 321. Цитированное выше шведское пропагандистское издание сообщало, что послы императора Арнольдин и граф де Моршпург были отправлены в Варшаву «присутствовать от имени императора при избрании польского короля» (на сейме в марте 1632 г.), «но видя, что дело затягивается, отправились в Московию вести переговоры с великим князем в соответствии с поручением, данным им в Вене, в ожидании, пока поляки сговорятся о времени выборов» (Le soldat suedois descript les actes guerriers, inerveilles de nostre temps, plus qus tres-genereuses et tres-heroiques de son Roy… Rouen, 1634, p. 590).

ЦГАДА, Дела шведские, 1632 г., стб. 6, лл. 73–74, 125–129.

Дорогобужским властям было заявлено, что принять посланника нельзя «и добра от него никакого чаять нечего, кроме смуты и неправды, так же как и от того, который назывался цесаревым послом, и добра от него потому ж чаять нечего, — от их сенаторей [сенаторов] многие неправды и лукавства (ЦГАДА, Дела польские, 1632 г., стб. 2, л. 17).