Вадим Каргалов - На степной границе. Оборона «крымской украины» Русского государства в первой половине XVI столетия

Мнения историков о достоверности сообщения С. Герберштейна расходятся. И. И. Смирнов допускал возможность совместного похода крымского и казанского Гиреев в 1521 г. и писал, что русские летописцы «тенденциозно умалчивают о походе Сагиб-Гирея». Исследователь обращает внимание на запись галицкого летописца об участии в походе 1521 г. «крымского царевича». Летописец не мог назвать Мухаммед-Гирея «царевичем», для него тот оставался законным «царем». А Сагиб-Гирей, которого московское правительство, но признавало казанским ханом, был в глазах летописца лишь «крымским царевичем». По наблюдениям И.И. Смирнова, Сагиб-Гирея называли «царевичем» и другие русские летописцы [104] И. И. Смирнов . Указ. соч., стр. 39–42. . А. А. Зимин, напротив, считает сообщение С. Герберштейна об участии в походе казанского хана не заслуживающим доверия и высказывает предположение, что речь шла о «царевиче» Саадет-Гирсе, вернувшемся из Казани в Крым [105] А. А. Зимин . Указ. соч., стр. 246. . Источники не дают однозначного ответа на этот вопрос, однако, на наш взгляд, вполне вероятно, что казанские татары участвовали в походе. И Крым, и Казань были одинаково враждебны Русскому государству, Мухаммед-Гирей и Сагиб-Гирей поддерживали тесную связь. Крымский хан, который пытался вовлечь в совместный поход все соседние орды, в том числе Астраханское ханство, настроенное к Крыму явно недружелюбно, не мог, конечно, оставить без внимания своего родственника Сагиб-Гирея. К тому же трудно объяснить разорение Владимирской земли, достаточно удаленной от Оки (о чем пойдет речь далее), если сомневаться в достоверности факта совместного крымско-казанского вторжения.

После прорыва через Оку татары разорили «Коломенские места, и Каширские, и Боровские, и Владимирские, и под Москвою воевали» [106] ПСРЛ, т. 26, стр. 311. . Опасность угрожала непосредственно столице. «Князь великий вышел из Москвы на Волок и начал собираться с воеводами своими и с людьми», «разослал повсюду за многими своими воинствами», «ожидая к себе силы от Великого Новгорода, а иных из других мест»; по иным сведениям, Василий III отошел в Микулин [107] ПСРЛ, т. 13, стр. 38–39; т. 8, стр. 269; т. 6, стр. 263. . В Москве оп «оставил с гарнизоном своего шурина Петра, происходившего из татарских царей, и некоторых других вельмож». С. Герберштейн писал о страшной панике, охватившей население центральных уездов Русского государства. Казалось, повторялось страшное Батыево нашествие, которое еще не изгладилось из памяти народа. «Двадцать девятого июля татары двинулись далее, наполнив все окрестности на широком пространстве пожарами, и навели такой страх на московитян, что те не считали себя в достаточной безопасности в крепости и в городе. При этой суматохе от стечения женщин, детей и других лиц не пригодного к войне возраста, которые убегали в крепость с телегами, повозками и поклажей, в воротах возникло такое сильное смятенно, что от чрезмерной торопливости они и мешали друг другу, и топтали друг друга… В то время в Москве были литовские послы, которые сели на лошадей и пустились в бегство, не видя ничего кругом по всем направлениям, кроме огней и дыма, и считая, что они окружены татарами, они спешили до такой степени, что в один день достигли Твери» [108] С. Герберштейн . Указ. соч., стр. 149. .

В исторической литературе встречаются утверждения, что Мухаммед-Гирей в 1521 г. пытался осаждать Москву [109] Историческая энциклопедия, т. 8. М., 1965, стб. 209. . В действительности же сам крымский хан к Москве не подходил. В окрестностях столицы появлялись лишь отдельные отряды татарской конницы, грабившие села и монастыри. Об этом единодушно свидетельствовали русские летописцы. Никоновская летопись сообщала о намерении татар «скороспешно со всяким безрассудством достигнуть богохранимого града Москвы», но «возбрани им божественная сила, не дала приблизиться им», и татары « возвратишася, далеко до города не дойдя ». В Софийской II летописи прямо говорилось, что Мухаммед-Гирей на Москву не пошел, а только послал конные отряды для разорения ее окрестностей: « стоял сам царь на Северке , а воинов распустил, а изгоном иные люди были в Острове, в великого князя селе под Москвою, да на Угреше монастырь сожгли». О том же сообщала Вологодско-Пермская летопись: «Татары под Москвою повоевали, и под Москвою монастырь Николы-чудотворца на Угреши и великого князя село любимое Остров сожгли. А иные татары и в Воробьеве, в великого князя селе, были и мед на погребах великого князя пили, и многие села князей и бояр около Москвы пожгли, а людей пленили. Царь же стоял на едином месте десять дней промеж Северки реки и Лопасни за шестьдесят верст от Москвы » (курсив наш. — В. К .) Галицкий летописец свидетельствовал, что к Москве направился не сам Мухаммед-Гирей, а лишь «царевич крымский», и, появившись в окрестностях столицы «августа в 1 день», «попленил много волостей и сел разорил». Однако и он « до города не доходил за три версты и прочь пошел » [110] ПСРЛ, т. 13, стр. 38, 42; т. 6, стр. 263; Г. 3. Кунцевич . Указ. соч., стр. 602. . Некоторые летописцы вообще умалчивали о походе татар к Москве и ограничивались записями о разорении «Коломенских мест» [111] ПСРЛ, т. 8, стр. 269; Продолжение Хронографа…, стр. 280. .

С. Герберштейн утверждал, что Мухаммед-Гирей отступил, получив от москвичей какую-то «грамоту», будто бы содержавшую новые обязательства Руси по отношению к Крымскому ханству. Возможно, оставленные в Москве воеводы действительно вступили в какие-то переговоры с татарами. Однако не это послужило причиной отступления хана. Москва была готова к отпору врагу, «москвичи-посажане и из уездов [люди] в ту пору сидели в городе на Москве в осаде» [112] ПСРЛ, т. 6, стр. 263. . Мухаммед-Гирей вряд ли мог рассчитывать на успешный штурм хорошо укрепленного города, особенно при недостатке артиллерии в своем войске. Великий князь Василий III спешно собирал полки в Волоке. По версии летописца, именно в связи с этим татары и отступили: «Послышав то окаянный царь Магмед-Кирей, и возвратился вскоре в свои места, не дожидаясь великого собрания»; «царь, услышав собрание великого князя, что неизложно хочет великий князь идти на них, вскоре возвратился» [113] ПСРЛ, т. 13, стр. 38; т. 8, стр. 269; т. 6, стр. 263 и др. . Кроме того, в Серпухове стояло свежее войско во главе с воеводами Дмитрием Бельским, Василием Шуйским и Иваном Воротынским, угрожавшее флангу Мухаммед-Гирея. Вполне вероятно эта угроза помешала крымскому хану двинуться на Москву с основными силами. Серпуховские воеводы могли бы напасть на татар при их отступлении с добычей и пленными. Однако они бездействовали и дали возможность Мухаммед-Гирею беспрепятственно уйти за Оку. Великий князь Василий III из Волока «послал к воеводам своим в Серпухов, к князю Дмитрию Бельскому и к князю Насилию Шуйскому и ко князю Ивану Воротынскому, повелел им против царя идти. Они же не пошли…» [114] ПСРЛ, т. 24, стр. 221. С. Герберштейн тоже возлагал ответственность на Дмитрия Бельского: «В 1521 году, когда царь Тавриды переправился через Оку и с большим войском напал на Москву, то для его обуздания и отражения послан был государем с войском молодой человек, князь Дмитрий Бельский; он пренебрег мудрыми советами Иоанна Воротынского и других и, завидев врага, обратился в позорное бегство» [115] С. Герберштейн . Указ. соч., стр. 108. .