Вадим Каргалов - На степной границе. Оборона «крымской украины» Русского государства в первой половине XVI столетия

К Пронску хан Сагиб-Гирей подошел 3 августа, «сам стал за рекой за Проней близко города, а войску велел приступать к городу с пушками и с пищалями и градобитным нарядом. А в городе в те поры были великого князя воеводы не с многими людьми, Василий Жулебин, а другой Александр Кобяков, из рязанских бояр. Татары же приступили всеми полками к городу, из пушек и из пищалей начали по городу бить, а стрелы их, как дождь, полетели, и к стенам города приблизились. С города же против татар начали пушки и пищали пускать, а которые татары к стене приступили, тех с города кольями и камнями отбили. Татары же весь день к городу приступали, с горожанами бились, и многих татар из пушек и из пищалей с города побили. Князья же и мурзы, подъезжая к городу, воеводе Василию говорили, чтобы город сдал, а царь им милость окажет, а не взявши города, царь прочь не пойдет». Но ни уговоры, ни угрозы хана и его мурз не помогли: гарнизон Пронска продолжал борьбу.

Вечером татары «отступили в станы свои», чтобы на следующий день возобновить осаду. Хан «велел всем людям своим туры делать и градобитные приступы», чтобы наутро «всеми людьми со всех сторон к городу приступать». Готовился к новому бою и Пронск, причем в укреплении города принимало участие все население: «Всеми людьми и женским полом город крепили, и на город колье и каменье и воду носили».

Но помощь была уже близка, русские полки спешили к Пронску. Узнав об их приближении, крымский хан «приступ отложил, а туры и наряд велел пожечь, а сам пошел прочь от города». Началось преследование отступавшего крымского войска. «Воеводы за царем пошли часа того, пришли к Дону, а царь уже через Дон перевезся. И воеводы за царем отпустили немногих людей, а сами возвратились воеводы на Москву» [204] ПСРЛ, т. 8, стр. 297–301; т. 13, стр. 137; т. 29, стр, 140, и др. .

Правда, после отступления крымского хана «в поле» его сын «царевич Аминь» попробовал было напасть «со многими людьми на Одоевские места», но «князь Владимир Иванович Воротынский с своими братьями против татар из Одоева вышел, и многих татар побил, а иных живых поймав, к великому князю на Москву прислал 45 человек» [205] ПСРЛ, т. 8, стр. 301. .

События похода крымского хана Сагиб-Гирея в 1541 г. показали, что основная оборонительная линия «но берегу» реки Оки достаточно прочна и надежна, чтобы сдерживать даже объединенные силы татарских ханств. Хорошо проявили себя и гарнизоны крепостей за Окой. Под стенами Зарайска хана задержали, что позволило сосредоточить русские полки на опасном месте. Город Пронск, где воеводы оборонялись «не с многими людьми», выдержал приступы всего татарского войска.

Одновременно стало ясно, что надежно прикрыть уезды южнее Оки русские полки пока не могут. Необходимо было создать еще одну линию обороны со стороны «ноля». И паче заокским уездам грозило такое же разорение, как в 1541 г. Изменник Семен Бельский писал в августе 1541 г. королю Сигизмунду, что хан «с великим войском и с пушками пошел на неприятеля вашей милости, выпленил, выжег, вывел людей и имущество, шкоды всякие учинил. Таких шкод много лет над собой не видели»! Крымский мурза Ибрагим-баша хвастался своими «подвигами» во время похода: когда хан «посылал землю Московскую воевать и дал ему 20 тысяч людей», то они «с теми людьми землю Рязанскую до самой Каширы воевал, и со всеми пожитками и людьми, которые при нем были, в целости назад приехал» [206] АЗР, т. 2, стр. 378, 383. . Поэтому неудивительно, что в 40-х годах московское правительство принимало энергичные меры по созданию оборонительной линии южнее реки Оки.

Фактически в 40-х годах была создана, кроме «берега» реки Оки, еще одна, передовая оборонительная линия. Русские воеводы с полками теперь стояли на рубеже Пронск — Михайлов — Зарайск — Тула — Одоев — Белов — Козельск — Карачев — Мценск. Кроме того, русские полки взяли под защиту Северскую землю (Новгород-Северский, Путивль, Почеп). В связи с этим прекратилась «роспись» московских воевод «на Угре», которая стала глубоким тылом [207] РК, стр. 101–133. . Оборонительная линия «по берегу» сохранялась, но только на случай вторжения крупных соединении из Крыма: мурзы до Оки не доходили. Основные силы и средства Русского государства были брошены на создание и совершенствование передовой линии обороны. В дальнейшем правительство ограничивалось поддержанием в порядке старых укреплении на «берегу». Это дает основание отнести описание укреплений по Оке, сделанное позднее иноземцем Г. Штаденом, и к рассматриваемому времени. Река Ока, по рассказу Г. Штадена, «укреплена более чем на 50 миль вдоль по берегу. Один против другого были набиты два частокола в 4 фута высотою, и это расстояние между ними было заполнено землею, выкопанной за задним частоколом. Частоколы эти сооружались людьми князей и бояр с их поместий. Стрелки могли таким образом укрываться за обоими частоколами, или шанцами, и стрелять по татарам, когда те переплывали реку», причем «при постройке укреплений по берегу Оки посажено» дворяне и бояре принимали долевое участие «соответственно размеру своих поместий» [208] Г. Штаден . О Москве Ивана Грозного. Записки немца-опричника. Л., 1925, стр. 110, 151. . В моменты наибольшей опасности «на берег» по-прежнему выходили великокняжеские полки, однако военные действия теперь в основном разворачивались значительно южнее, ближе к «полю», на передовой оборонительной липни.

Крымские набеги 40-х годов были, конечно, опасны, подвергали опустошению южнорусские земли, по центральным уездам страны реально не угрожали. Вся тяжесть борьбы ложилась на пограничных воевод. Не всегда операции воевод оказывались удачными, но в целом пограничная война с крымскими татарами шла уже с явным перевесом на стороне Русского государства.

Весной 1542 г. «приходил царевич крымский Имин-Кирей с многими людьми на Северские места, к Путивлю и к Стародубу, и к Новгороду-Северскому». Находившиеся «в Севере» воеводы великого князя «языков у них поймали и на Москву послали 20 татаринов, а иных побили». Крымцы же, «повоевав Северу, прочь пошли». В июле снова «приходил крымский царевич, а с ним князь Семен Бельский, и был бой под Белым колодезем». 16 августа «приходили на Рязанские места многие люди крымские, Ишмагмет-мурза да Саталкулулан да Сюлеин-мурза да Битяк-мурза Абрахманов и иные многие мурзы, и пришли к Николе к Зарайскому». Великокняжеские воеводы «против крымских людей вышли и языков у них поймали, й крымские люди оттого дрогнули да пошли из великого князя украины вон». По дороге в степи они «воевали Рязанские места» и захватили «полон», который не удалось отбить, несмотря на энергичное преследование. «Воеводы великого князя по государеву велению ходили до Дона и догнали сторожи татарские на Куликове поле, и многих татарских сторожей великого князя сторожи побили, а иных переимали, а иные утекли. И весть, татарам от тех беглецов учинилась, и крымские татары пошли борзо, и воеводы великого князя, дойдя до Мечи, их не догнали, и оттуда воротились» [209] ПСРЛ, т. 13, стр. 142–143; т. 29. стр. 43–44; М. Н. Тихомиров . Краткие известия…, стр. 137. . Видимо, московское правительство не слишком беспокоили подобные нападения. В самые опасные летние месяцы на «крымской украине» были поставлены всего 16 воевод, а на границах с Казанским ханством и в волжских городах — более 20 воевод [210] РК, стр. 103–104. .