Виталий Познахирев - Турецкие генералы и адмиралы в русском плену (XVIII - XX вв.)

Так, 23 февраля 1856 г., в разгар масляничной недели, дивизионный генерал Керим-паша [65] был приглашен на костюмированный бал в дом Московского генерал-губернатора А. А. Закревского. Основными героями этого бала были, правда, черноморские моряки-участники обороны Севастополя. Однако, как заметил современник: «внимание гостей было обращено также на Керим-пашу, сдавшего нам Карс. У него прекрасная и совсем не турецкая фигура. <���…> ему нельзя дать более 60 лет. Генеральский его мундир с эполетами похож на наш и украшен двумя звездами. Одна Станиславская, не знаю когда и за что получил он отличие сие от нашего государя» [178]. (Орденом Св. Станислава II степени Керим-паша был награжден в 1833 г. за службу в составе российско-турецкого соединения, сформированного для борьбы с восставшим наместником Египта Мухаммедом Али).

19 апреля 1856 г. «Московские ведомости» сообщали своим читателям, что в день рождения Александра II (17 апреля), после Богослужения, «высшее духовенство, военные и гражданские чины и другие почетные особы имели у графа А. А. Закревского обеденный стол <���…>. В числе гостей находились и турецкие паши: Абдул Керим, Мустафа и Хафиз (Имеются в виду генералы: Керим-паша [65], Мустафа-паша [68] и Хафиз-паша [70] — В.П.)». Любопытную запись сделал в тот день в своем дневнике присутствовавший на этом обеде Московский почт-директор А. Я. Булгаков: «Довольно странно было видеть сидящими на канапе московского митрополита, персидского посла, возвращающегося в Тегеран и двух плененных: великобританского генерала Вильямса и Карского коменданта Керим-бея. Не заметил я, кричали ли они с нами «ура!», при питии шампанского за здравие императора, но ели эти господа плотно и пили весьма порядочно». При этом А. Я. Булгаков, по его собственному признанию, «смотрел на этого Вильямса с каким-то чувством ненависти и презрения», тогда как турок, судя по тексту дневника, он воспринимал даже с некоторой долей симпатии [179].

Автограф маршала Осман-паши

Достаточно обширные сведения на этот счет сохранились о пребывании в Харькове в январе-марте 1878 г. маршала Осман-паши [90]. В частности, известно, что вскоре по прибытию в город он принял приглашение посетить Дворянское собрание, где проходил маскарад и благотворительная лотерея. «Суровый Осман при золотой сабле, в сопровождении переводчика, среди густой толпы, спокойно расхаживает в блестящей зале, — писала местная газета, — покупает лотерейные билеты, пьет коньяк и пиво, благосклонно отвечает на вопросы» [180].

В дальнейшем этого военачальника нередко можно было видеть как на частных вечерах, так и в стенах различных учреждений культуры. Очень быстро в Харькове поняли, что лучшей рекламой любого мероприятия станет слух о предстоящем посещении его «плевненским львом». 22 января он был на представлении в цирке Братьев Годфруа, который по такому случаю оказался «до того переполнен публикой, что с 6 часов вечера многим отказывали в выдаче билетов». Спустя три дня то же повторилось и в Большом драматическом театре. Здесь Осман-паша [90] любезно расписался в книге почетных посетителей («Marechal ghasi Osman. 25 januar 1878»); признался в своей симпатии к артистам, «так как и дочь его также артистка» и в короткой беседе с режиссером «заметил, между прочим, что желал бы видеть русскую историческую пьесу, в которой выведены цари». Уже 8 февраля труппа театра ответила на это пожелание пьесой «Князь Серебряный», поставленной в явной спешке и потому не имевшей особого успеха «что, впрочем, не помешало Осману восторгаться ею <���…>. Особенно интересовали его царь Иоанн, обстановка и русские костюмы» [181].

О повседневных буднях пленных военачальников сохранились крайне скупые сведения. Так известно, что многие генералы любили совершать прогулки по городу. Например, в 1810 г. Рамиз-паша [28], будучи в столице, «ежедневно, разодетый в роскошный турецкий костюм, весь обвешанный оружием, украшенным золотом и драгоценными камнями, сидя верхом на арабском скакуне, <���…> появлялся со своей свитой на Невском [проспекте] и [в] других местах гулянья петербуржцев». В иное время он занимался самообразованием. Так, в фондах Отдела рукописей Императорской Публичной (ныне Российской Национальной) библиотеки О. В. Васильева выявила четыре рукописные книги, на которых есть собственноручные читательские пометы Рамиз-паши, посетившего еще не открытую к тому времени библиотеку дважды: 27 января и 17 апреля 1810 г. Рамиз-паша ознакомился с четырьмя манускриптами: двумя персидскими (история Тимура 1574 г. и сборник 1530 г., содержащий поэмы Низами «Сокровищница тайн» и Джами «Подарок благородных») и двумя арабскими (сочинение по мусульманской теологии и магии и арабо-христианская «Истории» ал-Макина ибн ал-Амида в копии 1672 г.).

В отличие от Рамиз-паши, двухбунчужный Скарлат Каллимак [34] доверил свое образование профессору кафедры латинской словесности Харьковского университета X. Ф. Роммелю, который ежедневно приезжал на квартиру Молдавского господаря и читал ему лекции по курсу римской литературы [182].

Маршал Осман-паша [90], в свою очередь, много внимания уделял формированию и поддержанию в России своего положительного имиджа, для чего, в частности:

— за три месяца трижды сфотографировался у трех разных мастеров и дал разрешения продавать свои портреты, с условием отчисления части выручки в пользу Общества Красного Креста (но, заметим, не в свою пользу!);

— выступал в российской периодике с опровержением слухов о том, что он причастен к массовым убийствам русских пленных;

— ежедневно с 12 час. до 16 час. принимал у себя в гостинице любого желающего с ним встретиться и поговорить;

— был одинаково вежлив и щедр со всеми, включая извозчиков, которым даже за самую короткую поездку неизменно давал золотую турецкую лиру, почему они постоянно дежурили у входа в его гостиницу.

Интернированный в Ревель бригадный генерал Ахмет Рифат-паша [82] откровенно запил и ударился в такой разгул «по женской части», что информация о его похождениях обеспокоила даже российского Военного министра. Дивизионный генерал Мустафа Гасан-паша [74] развлекался тем, что сам распускал о себе слухи один нелепее другого (Так, говорили, что он намерен принять католичество, перейти на русскую военную службу, стать помещиком, купив в Могилевской губернии пару имений и т. п.) [183]. За маршала Осман-пашу [90] слухи сочиняла харьковская общественность. О примерном их содержании можно судить по одной из заметок в местной газете: «Кончилась крещенская ярмарка <���…>. Есть теперь нашим барыням о чем поговорить <���…>. А главная тема — это Осман-паша <���…>. Мне кажется, что иные так и бредят им. Бывает он в Дворянском собрании, в театре, на частных вечерах, катается часто по главным улицам. На днях в театре по его просьбе ставили «Князь Серебряный». Публике очень хотелось иметь его портреты <���…>. А барыни то чего уж не говорят о нем. Говорят, что был он на вечере у кого-то, понравилась ему там барышня какая-то, и пожелал будто он купить ее <���…>. Как это глупо! Никто не спорит против того, что Осман — азиат. Но все-таки настолько <���…> он знает Европу, что подобного предложения не сделает [184].