Тоби Уилкинсон - Древний Египет. Подъем и упадок [калибрятина]

«Выбросьте его вон из храма отца моего Мина, изгоните из пределов храма сыновей его сыновей и потомков его потомков и швырните на землю. То, чем снабжали его, должно быть отобрано… так, чтобы его имени не помнили в этом храме – как должно поступить с каждым, подобным ему, кто бунтует» [105].

Можно заподозрить, что мятежное поведение Минхотепа выразилось не в акте кощунства против самого храма, а в действиях против лояльных сторонников Интефа – тем более что отлучением Минхотепа воспользовался к своей выгоде градоначальник Гебту, Минемхат, преданный слуга XVII династии. Такими способами правители Фив концентрировали власть по всем городам и храмам Верхнего Египта в руках людей, которым они могли доверять.

Конечным результатом стала объединенная и сплоченная администрация, готовая и стремящаяся повторно изучить и восстановить прежние традиции и способы управления. Собекемсаф II, сменивший Нубхеперра Интефа около 1560 года, продемонстрировал способность продолжить эту программу возрождения монархии, отправив экспедицию для карьерных работ в Вади Хаммамат – несомненно, при материальной поддержке со стороны своих новых друзей в Гебту.

Это была первая такая экспедиция, проводимая при поддержке правительства, за последние 160 лет. Правда, в ней, скорее всего, участвовало лишь 130 человек против 19 000, принимавших участие в подобных экспедициях при Сенусерте I, и рабочие, вероятно, нанимались случайным образом – но начало было положено. В глубине Восточной пустыни, в шахтах Гебель Зейт, возобновились работы силами работников, нанятых из числа жителей пустыни, племени меджай.

Фиванская администрация занималась не только заготовкой сырья для возрождения царских мастерских; она начинала расправлять плечи, оттачивала политическое оружие и готовилась к войне. Однако самым ясным признаком строительства военных планов стало то, что Собекемсаф пожертвовал земли местному храму в Маду (ныне Медамуд), расположенному в нескольких милях от Фив. Выбор адресата был не случайным, поскольку богом-покровителем Маду был не кто иной, как Монту, фиванский бог войны, который вдохновил XI династию на победу в борьбе за воссоединение шесть веков назад. От Монту можно было ожидать, что он поможет новому поколению фиванских воинов в их борьбе за спасение народа.

Когда все, казалось, было готово, судьба нанесла XVII династии жестокий удар. Из отдаленных пределов Нубии, через построенные египтянами крепости Уавата, двинулась огромная армия, собранная правителем Куша. Она неслась к северу, нападая на города и деревни в Верхнем Египте, расхищая храмы и гробницы и унося с собой добычу. Особенно встревожило египтян то, что кушиты шли не одни, но нанимали для своих целей союзников: «Куш пришел… и заставил взбунтоваться племена Уавата, все [народы?] Верхней Нубии, Пунта и Маджая» [106].

Это была огромная коалиция, включившая жителей Нижней Нубии, которые, несомненно, предвкушали возможность поквитаться с бывшими угнетателями, а также жителей отдаленных территорий Пунта и маджаев Восточной пустыни, всегда готовых предложить свои услуги тому, кто больше заплатит.

Отважные жители города Нехеб, оказавшиеся в центре огненной бури, оказали яростное сопротивление под предводительством своего храброго правителя. Они дали отпор захватчикам и не пропустили их дальше Первого порога. Несмотря на это, правитель потерял свои владения, которые остались на разграбление орде, и фиванская сторона понесла потери, которые едва ли могла себе позволить.

Вторжение кушитов стало ужасным потрясением, но и хорошим уроком XVII династии: прежде чем уверенно начать кампанию за национальное воссоединение (в котором лояльные воины Нехеба должны были играть ведущую роль), им следовало сначала укрепить свой южный фланг.

Ответный удар

В Хутварете, столице гиксосов, царь Апопи, должно быть, ощутил надвигающуюся вспышку военных действий. Он принял меры по укреплению крепостной стены царской цитадели и созданию стратегического военного союза с Кушем. Используя дороги, ведущие через пустыню от оазиса к оазису, которые гиксосы контролировали с первых лет своего правления, его посыльные могли обмениваться сообщениями с правителем Куша, не проходя по фиванской территории. Вероятно, Апопи пришлось предложить царю Куша долю в добыче – но если между этими двумя державами был достигнут приемлемый компромисс, под этим мог подразумеваться лишь единственный вариант: Египет будет разделен, с его независимостью будет покончено навсегда.

Без тени иронии Апопи использовал старую египетскую уловку, чтобы сплотить своих сторонников в предстоящей борьбе. В агитационных целях азиатский правитель восхвалял свою власть новыми, еще более изысканными эпитетами: «решительный в день сражения, чье имя более величественно, нежели имя любого из царей, защитник отдаленных земель, никогда не лицезревших его…» [107]и, таким образом, «нет никого подобного ему ни в одной земле!» [108]

Новый фиванский правитель, Секененра Таа, ни в малейшей степени не был обеспокоен этими воинственными разговорами. Вместо того чтобы баловаться словесной перепалкой, он вел реальные приготовления к столкновению. Его первый шаг состоял в том, чтобы устроить передовую штаб-квартиру, откуда можно было планировать и направлять атаки на Мемфис и Хутварет. Для этого была избрана местность Дейр эль-Баллас на западном берегу Нила напротив Гебту. Там он возвел укрепленный дворец, устроенный так, чтобы разместить в нем семью фараона. Дворец обслуживался комплексом пекарен и был окружен солидным поселением для семей царской свиты. На высоком холме, господствующем над окрестной территорией, был сооружен наблюдательный пост с видом на долину Нила. В целом это была прекрасно защищенная позиция.

С таким полностью оснащенным стратегическим центром, откуда можно было осуществлять командование, Taa начал первую волну нападений на гиксосов. Он отнюдь не был штабной крысой – он вел войска, и его высокий рост, мускулистое тело и крупная голова, украшенная густыми, вьющимися темными волосами, говорили всем: вот истинный воин-герой. Ведомый мыслью о том, что его судьба имеет особый смысл, и укрепляемый решимостью своей неистовой сестры-жены Аххотеп, он втянул врага в рукопашный бой.

И… грянула катастрофа. В гуще сражения фараон упал с колесницы – возможно, сраженный ударом сзади. Незащищенный, он погиб под ударами кинжалов, топоров и копий. Азиатский топор расколол его череп, вызвав обширную травму головы и став причиной смерти Taa. В хаосе и беспорядке было невозможно должным образом подготовить тело к похоронам. Вместо этого фараона наскоро забальзамировали, даже не распрямив его руки и ноги, и увезли в Фивы. Там, перед горюющей семьей и ошеломленным населением, «Taa Храбрый», как гласила надпись на его гробнице, был погребен, а его преемником был назначен Камос, который возглавил скорбящих.