Юст Юль - Записки датского посланника при Петре Великом, 1709–1711

Вернувшись в лагерь, я отправился к его превосходительству г-ну тайному советнику Вибе и передал ему слова его величества. На это (г. Вибе) отозвался, что, насколько он мог судить из разговора, бывшего между ним и королем, я буду избавлен от таковой поездки. Я отвечал на это, что и сам желал бы (не ехать), а что если еду, то единственно из желания повиноваться моему государю и королю. Далее, я попросил его превосходительство (ходатайствовать) перед его величеством о снаряжении меня в (возможно) непродолжительном времени, что (г. Вибе) мне и обещал.

На следующий день я передал его величеству в собственные руки памятную записку, в которой повторил (содержимое) того разговора, что его королевское величество имел со мной, когда ехал верхом в поле, и всеподданнейше ходатайствовал поскорее предоставить мне возможность пуститься в путь к царскому двору. (Записка оставалась без ответа в течение недели); затем его королевское величество, прибыв опять верхом в Barhoff, поручил мне, ввиду новой моей (предстоящей) поездки (в Россию), привести ему на возвратном пути оттуда несколько добрых коней. Тут я снова взял на себя смелость напомнить (королю) о (желательности) скорейшего моего снаряжения (в дорогу), ибо я опасался, как бы прочие чужестранные посланники при царском дворе, (пользуясь тем, что в России) в мое отсутствие решительно никого не оставалось для защиты интересов его величества, не повредили (этим интересам). Его величество обещал, что (необходимые меры) для моего путешествия будут приняты немедленно, и на этом (разговор) прекратился.

19-го. Я явился к его превосходительству г-ну тайному советнику Вибе осведомиться, скоро ли меня отправят. (Вибе) сказал, что, по всемилостивейшему решению его величества, прежде поедет королевский секретарь миссии monsieur Falk, (но на вопрос), последую ли я за ним, ничего не сумел мне ответить; однако (выразил) предположение, что я буду отозван. Ввиду этого я всепокорнейше и усерднейше попросил (Вибе) помочь мне в деле окончательного выяснения вопроса о моей поездке, в положительном или отрицательном смысле, так как, (лично) для меня, ехать или оставаться было все равно, и всего приятнее для меня было исполнить то, что его королевское величество считает наиболее полезным. (Вибе) обещал (дать) мне ответ и обещание (свое) исполнить на следующий (же) день: он сообщил, что его королевское величество всемилостивейше решил отозвать меня и что поэтому мне достаточно будет послать (в Петербург), с секретарем миссии Фальком, мои отзывные грамоты к царю, так как Фальк имеет (уже) письмо от короля к царю о моем отозвании. Копия с этого письма была мне при этом передана. (Вот его) содержание:

«Пресветлейший могущественнейший царь!

Признав за благо отозвать от двора Вашего величества и любви состоявшего до настоящего времени при оном чрезвычайного посланника Юста Юля, с тем чтоб (удержать) его здесь на моей службе, я не хочу оставить братски- и соседски-дружественно известить об этом Ваше величество и любовь настоящим (моим письмом). Не сомневаюсь в том, что Ваше величество и любовь вполне довольны его поведением при Вашем дворе, о чем мне, (однако), было бы приятно узнать (положительно) от Вашего величества и любви. Впрочем, я не оставлю в непродолжительном времени снарядить к Вашему величеству и любви другого министра, дабы поддерживать установившуюся между ними столь тесную и искреннюю дружбу, и остаюсь навсегда нелицемерно и проч., и проч.

Фредерик R(ex)»

21 декабря 1711 г.

21-го. Я и от себя написал его царскому величеству всеподданнейшее прощальное письмо, (доставление) коего (поручил) секретарю миссии Фальку. (Письмо было) следующего содержания [419]:

«Всепресветлейший могущественнейший, великий государь и царь!

Ввиду того, что его королевскому величеству, моему всемилостивейшему королю и государю, (королю) Датскому и Норвежскому, благоугодно было всемилостивейше от(решить) меня от должности чрезвычайного посланника, каковой я некоторое время занимал при дворе Вашего царского величества, — (с тем чтобы) удержав при себе на иного рода службе, как о том между прочим гласит собственноручная отзывная грамота моего всемилостивейшего короля, то всеподданнейший мой долг требует, (чтобы я) настоящим письмом выразил, на прощание, Вашему царскому величеству мою всеподданнейшую и всепочтительнейшую благодарность за все испытанные (мной) милости и щедроты во время моего посольства, в каковом (посольстве) я охотно продолжал бы состоять и долее, если б не определила иначе воля моего короля и (требования его) службы, и я тем более (желал бы состоять в этом посольстве), что и во все то время, пока имел величайшую честь пребывать при дворе Вашего царского величества, у меня были самые основательные поводы быть довольным (милостями Вашими). Одно меня огорчает, — это то, что мне (не выпало) счастья поцеловать руки Вашего царского величества и выразить всеподданнейшие чувства моей признательности устно, как я (ныне) выражаю их письменно, причем и вполовину не могу высказать того (чувства) благодарности, которое ношу и в течение (всей) моей жизни буду носить в сердце.

Я желал бы лишь иметь счастье (узнать), что Ваше царское величество были (все)милостивейше довольны моим поведением при Вашем дворе, в каковом случае я всеподданнейше ходатайствовал бы (о том, чтоб Ваше величество) всемилостивейше выразил это в рескрипте на имя моего всемилостивейшего государя и короля в ответе на его письмо, касающееся моего отозвания. (Смею надеяться, что) Вашему царскому величеству равным образом благоугодно будет милостиво отнестись к прилагаемому счету, (в котором показано), что мне следует получить. Впрочем, не сомневаюсь в царственных милостях и щедротах, которые Ваше величество постоянно проявляли (в отношении) иностранных министров при их отозвании.

В заключение (возношу) пожелания, чтоб всемогущему Богу угодно было благословить высокую и достойную особу Вашего царского величества долгоденствием и здоровьем, а правое оружие ваше — рядом побед над вашими врагами. Затем, поручая себя высокой милости Вашего величества, остаюсь пока жив, и проч., и проч.

Ю. Юлъ».

И так как мне приходилось еще требовать у его царского величества известную сумму денег, причитающуюся мне в силу заключенного договора, по 10 ригсдалеров specie в день, а также разницу, следовавшую мне по праву, за уплату мне (суточных ригсдалерами) courant, то я послал с названным секретарем Фальком следующее ходатайство, от 21 декабря, о возврате (мне этих денег):

«Всепросветлейший и могущественнейший великий государь и царь!

Всеподданнейше довожу до сведения Вашего царского величества, что из суточных 10 ригсдалеров specie, кои (должны) уплачиваться королевско-датским посланникам, мне остается (дополучить за время) с 31 августа 1711 г., (день, в который) мне в последний раз уплачены (суточные) в армии на Днестре, по 21 декабря 1711 г., (число), коим помечен мой отзыв, что составляет 113 дней, — 1130 ригсдалеров specie. Я должен еще всеподданнейше представить, что за то время, когда я имел честь пребывать при дворе Вашего царского величества, мне уплачивалось только по 80 к. за (каждый) specie-ригсдалер, тогда как (на самом деле) в России specie-ригсдалер всегда стоит 90 коп., — что представляет, на 10 ригсдалеров суточных, (разницу во) 100 копеек, кои ежедневно мне не доплачивались. Таким образом, считая по одному рублю ежедневно с 1 сентября 1709 г., дня первой произведенной мне уплаты, по 1 сентября 1711 г., для последней уплаты, (то есть) за два года, (мне) следует дополучить 728 рублей или 808 ригсдалеров specie, (считая каждый ригсдалер) по 90 копеек. Об этой недоплате я (еще) из Москвы доводил до сведения его высокографского превосходительства г-на великого канцлера, (но) прежде своего отозвания не хотел настаивать на возвращении мне этих денег, ибо пребывал в надежде, что они будут мне возмещены (при отозвании). Уповаю и (теперь), что Ваше царское величество всемилостивейше повелит своему приказу возвратить мне сии 808 ригсдалеров 80 к., равно как и вышеупомянутые 1130 ригсдалеров, а во всем 1738 specie ригсдалеров 80 к., и проч., и проч.