Башир Мальсагов - Дипломатический спецназ: иракские будни

Так как я первый из российских дипломатов встречался с ними в послевоенный период, то, понятно, не обошел тему дружественных отношений между Россией и Ираком в течение последних десятилетий вплоть до развязанной американцами войны 2003 года. Подчеркнул, что российский народ испытывает чувства искренней симпатии и сострадания к иракскому народу, на долю которого выпали неимоверные испытания и беды последних лет, солидарен с ним и желает ему как можно скорее преодолеть последствия нынешней трагедии и вновь стать полнокровным хозяином на своей земле. Затем проинформировал их о том, что российское посольство сразу же по завершении военных действий возобновило свою деятельность в Багдаде, сюда вернулись российские компании и специалисты, чтобы продолжить работу на объектах сотрудничества и оказать помощь в восстановлении разрушенной экономики.

Х. Дари поинтересовался, означает ли это нашу готовность взаимодействовать с оккупантами, так как в настоящее время именно они распоряжаются всем. Ответил ему, что мы исходим из того, что не сегодня, так завтра иракский народ возьмет судьбу страны в свои руки и что мы нацелены на стратегическое сотрудничество именно с ним, а не с временщиками. После этого обмена атмосфера встречи приобрела самый доброжелательный и даже в чем-то доверительный характер. Я сказал генсеку, что был бы весьма признателен ему, если бы он ознакомил меня, как нового здесь человека, с нынешней обстановкой в стране и с задачами и целями возглавляемой им организации. Далее уже привожу содержание его ответа. «КМУ создан в 1959 году, но при прежнем режиме не имел возможности осуществлять свою деятельность подобающим образом. После войны он возобновил свою работу. Наша организация — не политическая, а религиозная, но она, естественно, не может быть аполитичной, безразличной к бедам народа, его нынешней трагедии и испытаниям. Она не входит ни в какие политические партии, не занимается политической деятельностью, но вместе с тем она не может быть и политически инертной, а тем более — нейтральной. КМУ — это совесть народа, он выражает его чаяния, надежды и устремления. Мы не запрещаем никому из суннитов заниматься политикой. Но те люди, которые входят в ВУС (Временный управляющий совет) от имени суннитов, представляют лишь себя. Это — коллаборационисты. В любом случае, сунниты очень слабо представлены в ВУС и других созданных оккупантами органах власти. Американцы явно стараются создать такую ситуацию, при которой сунниты, правившие раньше, не играли бы важную роль в настоящем и будущем развитии страны. Но это большое заблуждение, чреватое для американцев крупными проблемами. Они предлагали КМУ включить своих представителей в состав ВУСа, но мы никогда не пойдем на сотрудничество с оккупационными властями и создаваемыми ими органами, которые не выражают волю нашего народа. ЗГУ (Закон о государственном устройстве Ирака на переходный период) навязан американцами. Это насмешка над историей иракского народа, его национальными традициями и верованиями, полное игнорирование их. Для иракского народа американская оккупация — это неприятный эпизод истории, но эту черную страницу никто и ничто не вычеркнет из исторической памяти народа.

Мы высоко ценим позицию России, ее принципиальность в иракском вопросе на всех уровнях. Надеемся на то, что она ни в какой форме не будет принимать участие в режиме оккупации, не поддержит никакие антииракские акции и решения. Тогда мы сможем сохранить и углубить исторические отношения дружбы и сотрудничества между нашими народами».

В такой сжатой, но очень емкой форме шейх Х. Дари изложил суть программы КМУ, ее задач и целей. У меня сложилось все же убеждение, что КМУ является политической организацией суннитов или играет роль их политического штаба. В ходе дальнейших встреч генсек подтвердил мои предположения. Поэтому я считал, что установленный нами контакт с этой организацией, который в дальнейшем трансформировался в надежный канал связи, имеет важное значение для посольства. В этом меня поддержал и Временный Поверенный А. Кинщак.

Одновременно я начал знакомиться с дипкорпусом. 22 марта встретился в Посольстве Германии с исполняющим обязанности консула Ш. Фаго. Он был переброшен из Иордании в Багдад на краткосрочную вахту сроком на 1 месяц. Старое посольство было разрушено, поэтому немцы временно сняли виллу недалеко от нашего посольства на ул. Мансур. Внешнюю охрану по периметру здания осуществляли американцы на «Хаммерах». 2-ое и 3-е кольцо охраны обеспечивал немецкий спецназ, кроме того, была еще и внутренняя охрана. На каждого из 4 дипломатов было выделено по 4-6 человек охраны. Для сравнения, у нас на все Посольство было всего 6 бойцов «Заслона», правда, позже их число Центр согласился довести до 9, направляя их к нам по вахтовому методу.

На встречу со мной неожиданно пришли Временный Поверенный и советник германского посольства. Они очень удивлялись тому, что сотрудники нашего посольства разъезжают по городу, в то время как сотрудники других посольств предпочитают не высовываться по соображениям безопасности, а многие западные посольства вообще перебазировались в «зеленую зону», т.е. на базу американцев под их надежную защиту. Встреча получилась очень теплая. Хозяева угощали меня не только традиционным чаем или кофе, но и организовали что-то типа ланча.

Поскольку советника или атташе по культуре в штате нашего посольства еще не было, то я решил взять на себя частично и эти функции и нанести визит вежливости ректору Багдадского университета. Иракцы с гордостью говорили мне, что он возобновил свою деятельность благодаря новому энергичному ректору и его коллегам. На следующий день, по предварительной договоренности по телефону, я отправился туда в сопровождении наших молодых дипломатов. Наш визит оказался первым послевоенным посещением университета российскими представителями. Принимали нас с подчеркнутым вниманием. Ректор, профессор Муса Джавад Азиз Аль-Мусави с гордостью рассказал о том, что сразу же после окончания военных действий энтузиасты из состава профессорско-преподавательского состава пришли сюда к зданиям, лежащим в руинах и на свои скромные средства начали восстановительный процесс, затем подтянулись другие, а там уже на помощь пришли арабские и западные страны.

Университет, по его словам, был основан в 1956 году. В настоящее время в нем учится 70 тыс. студентов, функционируют 24 факультета, 6 институтов, 5 научных центров и работает 8,5 тыс. профессоров и преподавателей. Он особо подчеркнул, что ректор и все деканы были избраны демократическим путем на общем собрании профессорско-преподавательского состава. Я выразил восхищение такой масштабной работой, которая была проделана им вместе с его единомышленниками, и высказал мнение, что восстановленный Багдадский университет является свидетельством и подтверждением способности иракского народа быстро залечить нанесенные стране раны и занять подобающее место в современном мире. Ректор высоко отзывался об уровне подготовки российских коллег, выразил надежду на то, что Россия также подключится к оказанию необходимой помощи его университету, который имеет исключительно важное значение для подготовки столь нужных национальных кадров. Он с ходу назвал несколько российских вузов, с которыми Багдадский университет хотел бы наладить сотрудничество: Санкт-Петербургский университет, Политехнический, Воронежский и др.