Серик Шакибаев - Чрезвычайная комиссия

Утром началось расследование. Вызванный на допрос Проценко молчал. Он досадовал, что не успел убрать Никифорова и его личного «адъютанта» Василия Кокоркина. Смог бы он это сделать, успех был бы обеспечен. Не добившись у Проценко признания, офицеры вызвали из станицы Усть-Уйской подкрепление. Полусотня казаков смотрела за заключенными в оба, особенно в ночное время. Арестованные Проценко и его соучастники шли в хвосте колонны. Верховые казаки то и дело хлестали плетьми людей, чтобы они быстрее шли. Тех, кто не мог идти, конвоиры расстреливали.

Было жарко, душно. Пыль стояла столбом. Дышать было нечем. Офицеры, чтобы избавиться от лишних хлопот, решили расправиться с группой Проценко. Остановили колонну и обреченных на смерть повели в лес. Среди них оказался и Миляев. Всех семерых заставили рыть ямы. Проценко отделили от заключенных. Он готовил могилу себе один, в противоположной стороне. Когда ямы были вырыты, арестованных отвели в сторону. И вот наступили минуты расправы. Василий Кокоркин брал каждого за руку и подводил к яме, а Никифоров стрелял. Одного из арестованных убил сам Василий Кокоркин. Настала очередь Проценко. Еще раз потребовали выдать его участников из числа конвоиров. Но Проценко молчал. Тогда его раздели, поставили на край ямы.

— Ты должен назвать своих соучастников! — требовал Никифоров.

Ничего не добившись, он выстрелил в упор. Проценко упал в яму. Расправившись с арестованными, срочно стали собирать заключенных на поверку. Они только что вышли из воды после купания и не успели одеться. Так и встали в строй. В таком виде их погнали в станицу Звериноголовскую. Там заключенных заперли в темный и тесный сарай. Многие от недостатка свежего воздуха падали в обморок, несколько человек умерло. Продержав арестованных в сарае двое суток, их погнали в Петропавловск. Колонну теперь вела кустанайская команда. Тут же был и Василий Кокоркин, который облачился в пальто расстрелянного Миляева.

Когда колонна проходила населенные пункты, крестьяне выносили продукты. Солдаты отбирали их, а потом продавали заключенным. Если дорога шла вблизи реки, конвоируемые бросались к воде, чтобы утолить жажду. По ним открывали стрельбу. Люди гибли. Очевидец А. М. Нечаев, служивший в этой команде, показал, что он видел, как Павел Кокоркин и Никифоров недалеко от Петропавловска пристрелили заключенного при попытке к бегству.

В Петропавловске заключенных держали около трех недель в бараках. Затем погрузили в товарный поезд и повезли в Иркутск. В пути воды не давали. Из вагонов ни разу не выпускали. Смотреть через люки запрещали. Если кто решался выглянуть, конвоиры бросали камни или стреляли. Был такой случай. Заключенный Волков прорезал отверстие в двери вагона, чтобы лучше дышалось. Конвоир стал допытывать, кто это сделал. Но все молчали. Тогда конвоир пригрозил, что он расстреляет всех находящихся в вагоне, если не выдадут виновника. Видя, что из-за него могут расстрелять всех, Волков признался. Его вывели, избили шомполами, забросили в вагон.

Ехали поездом около двадцати суток. В Иркутске заключенных сдали в центральную тюрьму…

Братья Кокоркины за активное участие в массовых расстрелах, издевательствах и избиениях красноармейцев и красных партизан были осуждены к десяти годам лишения свободы каждый. Офицеры из кустанайской команды, в том числе и Никифоров, также понесли наказание. А какова судьба штабс-капитана Алекрицкого, начальника кустанайской команды?

При изучении дела Кокоркиных выяснилось, что во время краснопартизанского восстания он был арестован за активное участие в организации контрреволюционного мятежа в Кустанае в марте 1918 года. Но ЧК повстанческой армии, ввиду чрезвычайных обстоятельств, сложившихся в те дни, не успела довести дело Алекрицкого до конца. Наступление отборных сил белой армии на Кустанай позволило штабс-капитану снова влиться в ряды контрреволюции. Однако вскоре его все-таки настигло возмездие. Как видно из дела Кокоркиных, по постановлению революционного трибунала 5-й армии и Восточно-Сибирского военного округа Алекрицкий был признан виновным и казнен как враг революции за то, что под его командой расстреляно пятьдесят четыре политических арестованных. Об этом было объявлено в иркутской газете «Красный стрелок» от 13 ноября 1920 года.

Кустанайская областная комсомольская организация готовилась отметить свое пятидесятилетие. Решено было пригласить в числе ветеранов комсомола Якова Семеновича Турчанинова, который был чекистом, а ныне живет в Ужгороде. Я списался с Яковом Семеновичем. Он посоветовал мне связаться с другим ветераном комсомола Кустанайщины — Яковом Васильевичем Востриковым. Он, мол, может рассказать об одном интересном деле, проведенном чекистами в 20-х годах. И вот состоялось заочное знакомство с кандидатом исторических наук, работавшим в то время заведующим кафедрой марксизма-ленинизма Московского института народного хозяйства им. Плеханова Я. В. Востриковым. Он прислал свои воспоминания, часть которых была опубликована в сборнике «Первые шаги кустанайских комсомольцев», изданном Кустанайским обкомом ЛКСМ Казахстана в 1959 году. Там приведен тот самый эпизод, о котором сообщал Я. С. Турчанинов. Эпизод, бесспорно, интересный, раскрывающий одно из важных дел Кустанайской ЧК. Но сначала познакомлю читателя с Яковом Васильевичем.

Родился он в 1903 году в селе Александровке Кустанайского уезда в семье крестьянина-бедняка. В 1914 году окончил церковно-приходскую школу, а в 1917 году — Александровское двухклассное училище. С лета 1918 года жил у своей сестры — Пелагеи Васильевны. Ее муж И. Я. Прасолов — один из руководителей Александровской подпольной большевистской организации, приобщил Вострикова к революционной работе. По заданиям И. Я. Прасолова и К. М. Иноземцева юноша передавал письма и записки, узнавал о появлении в селе казаков, выполнял дозорную службу во время собраний, был за кучера, когда Прасолов и Иноземцев выезжали в окрестные села. Весною 1919 года Яков вместе с семьей Прасолова перебрались в село Русское Боровского района, где в то время проживали его родители. Прасолов, Иноземцев, а также отец Яши — Василий Максимович Востриков были активными участниками кустанайского краснопартизанского восстания. После подавления восстания колчаковцы дважды производили обыск в доме Прасолова, допрашивали его жену, а также Якова, допытывались, где находится Прасолов, где скрываются партизаны. В конце мая 1919 года Якова и его сестру колчаковцы арестовали за связь с красными партизанами, но были освобождены по ходатайству и поручительству старосты. Впоследствии Прасолов и Иноземцев были расстреляны алашордынцами под Тургаем, а отец Якова стал жертвой колчаковских карателей.