Серик Шакибаев - Чрезвычайная комиссия

«Пятьдесят расстрелов в день» — так назывался один из эпизодов обвинения. Свидетели показали следующее. 23 июня 1918 года в результате нашествия белочехов пала власть Советов в Кустанае. В августе белые объявили мобилизацию новобранцев. Крестьяне шли на службу неохотно и при первой возможности дезертировали. К ним применялись репрессивные меры. С каждым днем росло недовольство мобилизованных солдат и населения. Беляки вынуждены были укрепить местный гарнизон надежными воинскими частями. В Кустанай перебрасывается 11-й Бузулукский добровольческий офицерский полк, сформированный белочехами, для сдерживания начавшегося революционного брожения среди крестьянства. Полк офицеров, или красноштанников, как их тогда называли, (добровольцы, в отличие от мобилизованных, носили красные брюки), прибыл в Кустанай в феврале 1919 года. Вскоре была объявлена повторная мобилизация. Она ознаменовалась массовым бегством крестьян из белой армии. Начальник гарнизона капитан Яковлев и его сподручные были беспощадны: дезертиров ловили, расстреливали до полусотни человек в день.

«Расправа за восстание».После подавления кустанайского краснопартизанского восстания разыгралась жестокая расправа. Описать все ужасы, по словам очевидцев, не представлялось возможным. Более тысячи человек пали под пулями карателей возле станции Кустанай. Когда жертвы стояли перед нацеленными на них винтовками, мимо шло четырнадцать подвод с соломой. Офицеры приказали крестьянам свалить ее в одну кучу и подожгли. Всех оставшихся в живых партизан стали гнать через огромный костер, поставив условие: кто перескочит через костер, будет жить, а кто откажется, тому смерть. Свидетель П. М. Юртаев рассказывал: «Делать было нечего, решили пробежать через костер. Всех нас раздели и оставили в нательном белье. Когда я перескочил костер, на мне загорелось белье. Я упал в мокрый снег, стал кататься. Сбил огонь. Получил сильные ожоги, но все же остался жив. Многие мои товарищи не смогли перескочить через костер, сгорели…»

«Расстрел ста пятидесяти».Несмотря на усиленный военный гарнизон, при наличии карательного отряда, частей 2-го и 5-го Оренбургских полков и других казачьих частей, белым понадобилось бы очень много времени, чтобы покончить с жертвами. Потому часть солдат-дезертиров и крестьян (полторы тысячи человек) направили в село Озерное, расположенное в тридцати пяти верстах от Кустаная. Там находились части 2-го Оренбургского полка, в частности 1-й батальон во главе с капитаном Иньковым, который одновременно был начальником гарнизона. Он получил приказ подготовить всех своих офицеров и солдат-добровольцев для расправы над пленными и арестованными. Первое распоряжение: расстрелять всю партию сразу. Но впоследствии по неизвестным причинам были отобраны лишь дезертиры 2-го и 5-го Оренбургских полков, а оставшихся (около ста пятидесяти человек) расстреляли в два приема. Первую группу на расстрел повел штабс-капитан Кирьяков, вторую — штабс-капитан Ясаков (в период суда скрывался). В расстреле принимали участие офицеры Синдеев, Котельников, Спиридонов, Михайлов, Катунов. Они, после того как смолкли залпы, добровольно, без особого на то приказания, добивали раненых. Особую активность проявили Синдеев и Котельников. Первый даже переворачивал трупы и раненых и стрелял в последних в упор. Возвратясь домой, Котельников, весь в крови, хвастался, что добивал людей рукояткой нагана, так как израсходовал все патроны. А Синдеев высказался: «Мне, социалисту, тоже пришлось заниматься грязным делом!» На предварительном следствии Синдеев в течение месяца категорически отрицал свое участие в расстрелах, говорил, что в то время его не было в Озерном. Но, когда ему сказали, что будет сделана очная ставка со свидетелем Грановским, который жил на одной квартире с офицерами и подтвердит участие его в расстрелах, Синдеев отказался от очной ставки и собственноручно написал показания, признав предъявленные ему обвинения.

«Обыски и аресты».Когда повстанцы оставили Кустанай и сюда стянулись белогвардейские части, в городе начались повальные обыски. Искали главным образом оружие. На одном из участков этой операцией руководил Синдеев. У тяжело больного Немцова были обнаружены стреляные гильзы от охотничьего ружья. Хозяин лежал в постели. Синдеев приказал ему встать. Тот ответил, что не может. Палач закричал:

— Без разговоров, сволочи! Все заболели! Вот чем вы нас встречали! — и указал на гильзы.

Немцов сказал, что ружье уже несколько лет находится у соседа Мартынова, в доме которого уже был произведен обыск. И Синдеев приказал солдатам вести больного Немцова к Мартынову.

— Если найдете ружье исправным, — напутствовал офицер солдат, — то расстреляйте на месте обоих.

Ружье было найдено. К счастью, оно оказалось неисправным. Оба остались живы. Этот эпизод обвинения Синдеев не признал, хотя и не отрицал возможность подобного факта, мотивируя тем, что не мог запомнить всего, что совершил в те дни.

А вот другой случай. Брат Миляева, начальника штаба повстанческого отряда, не успел уйти из города. Узнав, где он находится, некая Фролова сказала об этом фельдфебелю учебной команды Новосельцеву, а тот доложил Синдееву, который и арестовал Миляева. Этот факт Синдеев признал.

При бегстве белых под ударами Красной Армии в мае 1919 года 2-й Оренбургский полк уходил тургайской степью. Среди солдат началось брожение. Многие из них решили дезертировать. Из таких солдат старший унтер-офицер Корчагин, с помощью начальника учебной команды офицера Триполеца организовал группу в восемьдесят человек. Им удалось оторваться от полка. Офицеры Синдеев и Спиридонов, поняв намерения Корчагина, немедленно доложили об этом командиру полка и тот послал Синдеева с отрядом на поимку беглецов. Погоня не удалась. Но впоследствии Корчагин попал в плен к белым, отступавшим к китайской границе. В городе Каркаралинске (ныне Карагандинская область) Спиридонов опознал Корчагина и доставил его в штаб полка.

— Задержан главный инициатор и руководитель бегства в тургайских степях, — доложил он командиру полка.

Во время допроса, улучив минуту, Корчагин бросился бежать. Спиридонов кинулся следом, стрелял, но Корчагину удалось скрыться.

После первых массовых расстрелов без суда и следствия командование белых организовало военно-полевой суд под председательством начальника контрразведки штабс-капитана Ясакова. Он приговаривал к смертной казни не только участников восстания, но и лиц, сочувствовавших большевикам. Обвиняемый Тезейкин сознался в том, что он был членом полевого суда и что большинство тех, кто проходил через полевой суд были казнены.