Уильям Дюрант - Жизнь Греции. История цивилизации

Какова же тогда хорошая жизнь? Аристотель с откровенной простотой отвечает: хороша счастливая жизнь, и в своих «Этиках» [2010], в отличие от Платона, предлагает рассмотреть не как сделать людей добродетельными, а как сделать их счастливыми. Ко всему, что отлично от счастья, думает он, люди стремятся, имея в виду некую другую цель; лишь к счастью стремятся только ради него самого [2011]. Некоторые вещи необходимы для устойчивого счастья: хорошее происхождение, доброе здоровье, привлекательная внешность, удача, добрая слава, надежные друзья, наличие денег и добродетель [2012]. «Не может быть счастлив человек совершенно безобразный» [2013]. «Что же до тех, кто утверждает, будто распинаемый на колесе или тот, на кого свалились величайшие несчастья, блажен, лишь бы он был добродетелен, то они говорят бессмыслицу» [2014]. С чистосердечием, столь редким среди философов, Аристотель вспоминает об ответе Симонида жене Гиерона, спросившей, что лучше: быть мудрым или богатым. «Богатым, — сказал поэт, — ибо мудрецы обивают пороги богачей» [2015]. Но богатство — это всего лишь средство; само по себе оно не удовлетворяет никого, кроме скряги, а будучи относительным, оно редко удовлетворяет человека надолго. Секрет счастья — действие, применение энергии сообразно с природой и обстоятельствами человека. Добродетель — это практическая мудрость, благоразумная оценка собственного блага [2016]. Обычно она является золотой серединой между двумя крайностями; для нахождения середины нужен ум, а для следования ей — самообладание ( enkrateia , внутренняя сила). Типично аристотелевская сентенция гласит: «…кого гнев охватывает из-за того, из-за чего следует, из-за тех, из-за кого следует, а кроме того, так, как следует, в должное время и на должный срок, тот заслуживает похвалы…» [2017]. Добродетель не действие, но привычка поступать правильно. Поначалу ее приходится внедрять дисциплиной, так как молодежь не способна мудро судить об этих вопросах; со временем то, что проистекало из принуждения, превращается в привычку, «вторую натуру», почти столь же приятную, как и желание.

Аристотель приходит к выводу, который совершенно противоположен тому, с чего он начал: счастье заключается в жизни не деятельной, но созерцательной. Ведь мысль — это знак особого отличия человека, и «назначение его — деятельность души, сообразованная с разумом» [2018]. «Счастливейший из людей тот, кто обладает известным достатком, сочетая его с ученостью, исследованиями и созерцанием; жизнь такого человека ближе всего к жизни богов» [2019]. «Те, что ищут независимого удовольствия, должны искать его в философии, потому что все другие удовольствия нуждаются в чужой помощи» [2020].

Как этика представляет собой науку о счастье индивидуума, так политика — это наука о счастье коллектива. Назначение государства — организовать общество таким образом, чтобы наибольшим счастьем пользовалось наибольшее число людей. «Государство есть совокупность граждан, самодостаточная для осуществления всех жизненных целей» [2021]. Оно является произведением природы, так как «по природе человек — общественное животное» [2022], т. е. инстинкты побуждают его к объединению с другими людьми. «По природе государство предшествует семье и индивидууму»: человек, каким мы его знаем, рождается в уже организованном обществе, которое формирует ею по своему образу и подобию.

Собрав и изучив вместе со своими учениками описания конституций 158 греческих государств [2023], Аристотель разделил их на три типа: монархию, аристократию и тимократию, власть в которых принадлежит соответственно праву силы, праву рождения и праву превосходства. Любая из этих форм может быть благом в соответствии с временем, местом и обстоятельствами. «Хотя одна форма правления может быть лучше остальных, — гласит изречение, которое должен запомнить каждый американец, — однако ничто не препятствует тому, чтобы другая форма не оказалась предпочтительнее при особом стечении обстоятельств» [2024]. Каждая форма правления хороша, когда правящая сила устремится к общему благу, а не к собственной выгоде; в противном случае каждая из них дурна. Таким образом, каждому типу государства соответствует его извращенный двойник, когда оно превращается в правление ради правителей, а не управляемых: тогда монархия соскальзывает в деспотизм, аристократия — в олигархию, тимократия — в демократию, или правление человека толпы [2025]. Если единовластный правитель хорош и даровит, монархия — наилучшая форма правления; если он является себялюбивым самодержцем, тогда мы имеем дело с тиранией, наихудшей из форм правления. Аристократическое государство может быть благом некоторое время, но аристократия имеет склонность к вырождению. «Сегодня редко найдешь благородный характер среди людей знатных, большинство из которых никуда не годятся… Высоко одаренные семьи часто вырождаются в безумцев: таковы, например, потомки Алкивиада и Дионисия Старшего; семьи, отличающиеся постоянством, зачастую вырождаются в дураков и тупиц, подобных потомкам Кимона, Перикла и Сократа» [2026]. Когда аристократия приходит в упадок, ее обычно сменяет плутократическая олигархия, или правление богатства. Олигархия предпочтительнее деспотизма царя или толпы, но она отдает власть тем, чьи души искривлены мелочными торговыми расчетами или подлым лихоимством [2027], и нередко выливается в бессовестную эксплуатацию бедняков [2028].

Демократия, под которой Аристотель разумеет правление демоса , или простых граждан, столь же опасна, как и олигархия, так как она основывается на преходящей победе в борьбе за власть бедных над богатыми и ведет к самоубийственной смуте. Лучший вид демократии тот, в котором доминируют зажиточные крестьяне; хуже всего, когда ею заправляет городской сброд ремесленников и торговцев [2029]. Это правда, что «массы судят о многих вещах лучше, чем один человек, и благодаря своей численности они менее подвержены порче, подобно большому количеству воды» [2030]. Но участие в правлении требует особых способностей и знаний; «тому, кто ведет жизнь ремесленника или наемного рабочего, невозможно стяжать совершенство» [2031], т. е. добрый характер, воспитание и рассудительность. Все люди созданы неравными; «равенство справедливо, но только между равными» [2032]; когда осуществлено неестественное равенство, высшие классы будут охвачены такой же готовностью к мятежу, с какой восстают низшие классы, когда неравенство доведено до противоестественной крайности [2033] [2034]. Когда в демократии доминируют низшие классы, богачи облагаются налогами в пользу бедноты. «Бедняки получают эти средства и хотят получить еще, тогда как дающие подобны тем, кто льет воду в решето» [2035]. Но мудрый консерватор не даст народу умереть с голоду. «Истинный друг народа должен следить за тем, чтобы народные массы не были в слишком бедственном имущественном положении… нужно изыскивать какие-то средства к тому, чтобы благосостояние граждан было прочным… всю сумму, образующуюся от избытка собираемых доходов, следует распределять между неимущими, особенно если есть возможность собрать столько, чтобы всякий мог приобрести в собственность небольшой участок земли» [2036].