Уильям Дюрант - Жизнь Греции. История цивилизации

Рельефная скульптура является столь древней, что для описания ее происхождения была изобретена прелестная легенда. Коринфская девушка запечатлела на стене очертания тени, падавшей при свете лампады от головы ее возлюбленного. Ее отец Бутад, по профессии гончар, заполнил очертания глиной, придал форме твердость, снял ее и подверг обжигу; так, по словам Плиния, на свет появился барельеф [792] Плиний, XXXV, 151. . При украшении храмов и могил это искусство приобрело даже большее значение, чем скульптура. Уже в 520 году Аристокл создал погребальный рельеф Аристиона — одно из многих сокровищ Афинского музея.

Поскольку рельефы почти всегда раскрашивались, скульптура, рельеф и живопись были ремеслами-союзниками, являясь обычно слугами архитектуры, и большинство художников знали толк во всех четырех искусствах. Фон храмовой лепнины, фризов, метоп и фронтона обычно раскрашивался, тогда как основная часть здания, как правило, сохраняла естественный цвет камня. От греческой живописи как отдельного вида искусства до нас дошли самые ничтожные остатки; однако от поэтов мы знаем, что панельная живопись, краски которой смешивались с расплавленным воском, практиковалась уже во времена Анакреонта [793] Cotterill, Н.В., History of Art, N.Y., 1922, 99–100. . Живопись была последним великим искусством, которому предстояло развиться в Греции, и умереть ей предстояло последней.

В целом все греческие искусства шестого века, за исключением архитектуры, не смогли возвыситься до дерзости замыслов или совершенства форм, достигнутых в тот период греческой философией и поэзией. Возможно, покровительственное отношение к искусству не могло так быстро развиться в аристократии, которая оставалась сельской и бедной, или в деловом классе, слишком юном, чтобы подняться от богатства к хорошему вкусу. И все же эпоха диктаторов была временем, оказавшим вдохновляющее и благотворное воздействие на все греческие искусства, особенно при Писистрате и Гиппии в Афинах. К концу этого периода древняя окоченелость скульптуры начала преодолеваться, а правило фронтальности было отброшено; ноги приобрели подвижность, руки не вытягивались более по швам, разомкнулись ладони, на лицах проявились чувства и характер, тела приняли разнообразные позы, что свидетельствовало об успехах в изучении анатомии. Революция в скульптуре, или одухотворение камня жизнью, стала крупнейшим событием в греческой истории; бегство от фронтальности явилось одним из знаменательных достижений Греции. Египетские и восточные влияния утратили свою силу, и греческое искусство стало действительно греческим.

Строительная наука медленно оправлялась от дорийского нашествия и, поднимаясь из развалин, возвращала добрую славу дорийскому имени. В Темные века, протянувшиеся от Агамемнона до Терпандра, Греция осваивала основные элементы микенского мегарона; прямоугольная форма здания, использование внутренних и внешних колонн, округлый ствол и простая квадратная капитель, триглифы и метопы антаблемента — все это стало составной частью величайшего достижения греческого искусства — дорического ордера. Но если микенская архитектура была, по всей видимости, светской и сосредоточивалась на возведении дворцов и жилищ, архитектура классической Греции была почти целиком религиозной. По мере того как монархия увядала, а религия и демократия объединили чувства Греции, направив их на почитание города в лице его божества, царский мегарон трансформировался в храм гражданской общины.

Первые греческие храмы строились из дерева или кирпича, как и приличествовало нищим Темным векам. Когда камень стал главным материалом храмового строительства, архитектурные детали остались теми же, что и в эпоху деревянных сооружений: прямоугольный наос, или собственно храм, округлые стволы колонн, «главные балки», или архитравы, концы балок, или триглифы, остроконечная крыша свидетельствовали, что их форма обусловлена материалом — древесиной; даже первая ионийская спираль была, по-видимому, растительной фигурой, нарисованной на деревянном строительном блоке [794] Anderson and Spiers, 42; САН, IV, 603–608. . С ростом греческого богатства и кругозора учащалось применение камня; переход на новый материал особенно ускорился после того, как около 660 года до нашей эры Египет открылся для греческой торговли. До шестого века излюбленным материалом новых ордеров являлся известняк; мрамор был введен около 580 года: сначала с его помощью создавались декоративные части, затем фасады, наконец весь храм целиком — от фундамента до черепицы.

В Греции получили развитие три архитектурных ордера: дорический, ионийский и — в четвертом веке — коринфский. Так как внутренняя часть храма была сохранена за богом и его служителями, а служба проводилась снаружи, все три ордера посвятили себя прежде всего тому, чтобы придать его внешней части впечатляющую красоту. На земле — обычно на некоторой возвышенности — они начинали со стереобата — двух или трех сужающихся слоев каменного фундамента. С верхнего слоя, или стилобата, непосредственно вырастала дорийская колонна, не имевшая собственного цоколя и снабженная мелкими, заостренными каннелюрами; в середине своего «растяжения», по-гречески называвшегося entasis , она заметно расширялась. Ближе к вершине дорическая колонна немного сужалась, подражая тем самым стволу дерева и вступая в удачное противоречие с минойско-микенским стилем. (Ствол одинаковой толщины или — хуже того — сужающийся книзу кажется неустойчивым и неизящным, тогда как расширяющийся цоколь усиливает ощущение стабильности, которое призвана оставлять любая архитектура. Возможно, однако, дорическая колонна слишком тяжеловесна и непропорционально широка; от нее веет чересчур флегматичной крепостью и силой.) Поверх дорической колонны была посажена простая и мощная капитель: «выкружка», или округлый поясок, напоминающий подушку эхин, и — поверх всего — квадратный абак, призванный распределить поддерживающее противодавление колонны под архитравом.

Если дорийцы разработали свой стиль, отталкиваясь от мегарона, модифицированного, вероятно, благодаря знакомству с египетскими «протодорийскими» колоннадами Дейр-эль-Бахри и Бени-Хасана, ионийские греки разрабатывали ту же основополагающую форму под влиянием Азии. В сложившемся таким образом ионийском ордере стройная колонна вырастала на собственном цоколе, начинаясь у подножия и заканчиваясь у вершины узкой лентой или поясом; обычно ее высота была больше, а диаметр меньше, чем у ствола дорической колонны; сужение кверху едва заметно; канавки глубокие, полукруглые желобки разделены плоскими кромками. Ионийская капитель состоит из узкого эхина, еще более узкого абака и двойной спирали волюты между ними, напоминающей свернутый свиток и делающей абак и эхин почти незаметными; этот изящный элемент является адаптацией хеттских, ассирийских и других восточных форм [795] Livingstone, Legacy of Greece, 412, Warren, 277–280; Smith, G.E., 422; САН, IV, 99. . Эти характерные детали вместе с изысканным убранством антаблемента — приметы не только стиля, но и народа; они отражают в камне ионийскую выразительность, гибкость, чувствительность, изящество и любовь к изощренным подробностям в той же мере, в какой дорический ордер свидетельствует о гордой сдержанности, тяжеловесной мощи и суровой простоте дорийца; скульптура, литература, музыка, манеры и платье обеих соперничающих групп были столь же не схожи, как и их архитектурные стили. Дорическая архитектура — это математика, ионийская — поэзия; и та и другая искали в камне долговечности; первая — «нордическая», вторая — восточная; вместе они образуют мужскую и женскую темы в рамках фундаментальной гармонии единой формы.