Станислав Чернявский - Алексей Комнин - спаситель Византийской империи

Новобранцев отправили вперед, чтобы они заняли ключевые дороги и перевалы. Сам император зазимовал в Фессалониках.

В это время под стенами Диррахия продолжались бои. Боэмунд разбил лагерь напротив восточных ворот города. Князь рассчитывал захватить Диррахий за зиму, а весной перейти в наступление на Балканах. Конечной точкой наступления должен был стать Константинополь.

Боэмунд имел все основания для оптимизма. Когда-то его отец Роберт Гвискар располагал небольшой армией, но даже с ней чуть не захватил Византию. Силы Ромейской империи выросли, но выросла и мощь норманнов. Под знаменем Боэмунда — огромная армия. Его пропаганда дала замечательный результат. Это настоящий крестовый поход против православных!

Норманна поддерживали крупные феодалы Италии и Франции. Сам французский король отдал князю свою дочь в жены. Разве мог предок Боэмунда — скромный барон д’Отвилль — рассчитывать, что его внук удостоится такой чести? Это была сказка. Рыцарский роман, воплощенный в реальность.

Так размышлял Боэмунд. Но князь просчитался. В Диррахии оказалось достаточно припасов, чтобы выдержать долгую осаду. Зима прошла впустую. Положение Боэмунда даже немного ухудшилось, потому что в Адриатику вошел византийский флот. Он прибыл на подмогу тем кораблям, что уже курсировали в море. Это подоспела эскадра, которую дальновидный Алексей приказал строить на Кикладских островах.

В ответ Боэмунд сжег свои транспортные суда. Он сделал это, чтобы корабли не стали добычей ромейского флота. Кроме того, князь хотел показать своим воинам, что обратной дороги нет.

«С первой улыбкой весны», как пишет Анна, Боэмунд активизировал осаду злополучного Диррахия. Нужно было спешить. Ходили слухи, что в лагерях под Фессалониками император Алексей собрал крупную армию.

Норманны окружили стены Диррахия и начали перестрелку. Ромеи, в свою очередь, обстреливали врага со стен и башен, совершали вылазки и не давали норманнам передышки.

В то же время Боэмунд приказал строить тараны, черепахи и прочую осадную технику. Так прошла весна. Наступило лето 1108 года. «Но не смог Боэмунд поколебать мужества ромеев». Византийцы словно превратились в других людей. {82}

Что касается Боэмунда, то он переживал состояние дежа-вю. Все это уже было: эти стены Диррахия, эти воины, эти инженерные сооружения, эта осада. Сюрпризом оказалась лишь стойкость молодых византийцев. А вот силы самого Боэмунда были не те. Князь устал после многолетних интриг, лишений, сражений, после турецкой тюрьмы. Он начал делать ошибки.

Например, вскоре обнаружилось, что его армии нечего есть. Окрестности Диррахия были разграблены дочиста. В свое время Роберт Гвискар смог прокормить в этих местах меньшую армию, но для Боэмунда снабжение его 30-тысячной орды оказалось непосильной задачей. А транспортные корабли он необдуманно сжег.

Напрашивалось единственное решение: послать фуражиров за продовольствием, расширив радиус грабежей. Но рыцари обнаружили неприятный для себя факт. Горные проходы оказались заперты византийскими отрядами. Ромеи нападали на врага и наносили ему урон. Эта малая война причинила норманнам больший ущерб, чем проигранное сражение. «Голод, — пишет Анна, — сразу постиг как коней, так и людей, и губил и тех, и других, ибо у коней не было корма, а у людей — пищи». А ведь пеший рыцарь — в поле не воин. Кроме того, многие захватчики испытали расстройство желудка, которое перешло в более серьезные болезни — отравления. «Казалось, — рассуждает принцесса Анна, — болезнь возникла от вредной пищи (я говорю о просе), но на самом деле послал ее на бесчисленное и неодолимое войско Божий гнев, который губил воинов одного за другим».

Итак, сражений не было, а войско Боэмунда медленно вымирало. Те, кто уцелел, быстро теряли боеспособность.

Но князь еще не понимал, что потерпел стратегическое поражение из-за своих ошибок. Он хотел компенсировать неудачи оперативным успехом. То есть желал захватить Диррахий. Возможно, Боэмунд уже понимал, что кампания проиграна. Но, взяв сильную крепость, он обрел бы точку опоры на Балканах. Во-первых, сюда можно было перебрасывать подкрепления. Во-вторых, владея Диррахием, легко было бы выторговать приемлемые условия мира с Алексеем I. Поэтому Боэмунд не обращал внимания на потери и сосредоточился на осаде.

Первым делом он соорудил большую черепаху с тараном: «некое неописуемое чудовище», нагнетает страху на читателей Анна. Сооружение представляло деревянный каркас, покрытый сверху сшитыми бычьими шкурами. Обычно эти шкуры держали сырыми, чтобы осажденные не могли поджечь осадное орудие. Под защитой шкур, как под крышей, помещались тараны — бревна с металлическими наконечниками. Древние римляне любили делать такие наконечники в виде головы барана. Поэтому все сооружение часто называли бараном. Однако больше прижилось другое латинское слово — testudo (черепаха).

Далее следует интересное описание искусства средневековой осады, оставленное нам принцессой Анной. Должно быть, у нее под рукой оказались какие-то документы или мемуары, которые наша писательница и решила использовать. Итак…

«Когда машина была готова, Боэмунд приблизил ее к стене с помощью множества воинов, которые шестами толкали ее изнутри и двигали к стенам Диррахия. Когда машина приблизилась и оказалась на нужном расстоянии от стен, из-под нее убрали колеса и со всех сторон укрепили кольями, чтобы крыша не сотрясалась от ударов. Затем несколько наиболее могучих воинов, одновременно с обеих сторон толкая таран, стали с силой бить им в стену. Воины разом и с силой толкали таран, тот устремлялся вперед, бил в стену, отражался от нее, возвращался назад и наносил новый удар. Так повторялось несколько раз».

Однако на защитников Диррахия эти действия не произвели никакого впечатления. В городе засел отборный гарнизон смелых воинов. Моральное состояние византийских солдат было превосходно. Всегда есть люди, готовые отдать жизнь за свою страну. Даже если эта страна плоха. А если за спиной героев — мощная выздоравливающая империя, нет причин унывать.

На рыцарей сыпались насмешки.

— Слабаки! — потешались византийцы. — От ударов вашего тарана не получится пробоины размером с ворота.

Затем дука Алексей Комнин повел своих людей на вылазку. Ворота распахнулись, ромейские воины выскочили из города с обнаженными мечами. Атака была столь внезапна и сильна, что растерявшиеся полуголодные норманны не знали, что делать. Их отогнали от машины, после чего сожгли таран, пустив в дело «греческий огонь».

Итак, штурм восточной части города закончился неудачей. Тогда Боэмунд обратился к северу. Это место находилось вблизи резиденции самого дуки Алексея. Здесь равнина переходила в холм, на котором высилась городская стена. Напротив стены католики стали делать подкоп. От выстрелов они защищались навесами. «Когда у варваров получилась длинная траншея, они возликовали, будто совершили что-то великое».