Александр Филюшкин - Закат северных крестоносцев. «Война коадъюторов» и борьба за Прибалтику в 1550-е гг.

После 1515 г. начинается быстрое распространение русских купцов по всей Прибалтике, в том числе и в малых городах. Они торговали везде, несмотря на серьезный риск для жизни — бывало, что негоциант с товаром бесследно исчезал на территории Ливонии [86] Отписка наместника и воеводы И ван городского Григория Андреевича Колычева колыванским посадникам и ратманам о розыске пропавших без вести, вместе с товаром, государевых людей, Тимофея Кондратьева и Григория Назарьина, выехавших из Колывани с нанятыми под товар извощиками-бусниками Ивашкой Шилнуем с товарищами, без даты // Русская историческая библиотека. Т. 15. Стб. 33–34. № 18. . Развитие экономических связей было налицо. Вместе с тем, в историографии распространено мнение, что к середине XVI в. Запад стремился «закрыть» Россию для торговли рядом товаров, ввести настоящую «торговую блокаду Московии». И что эта блокада и послужила одной из главных причин будущей Ливонской войны.

Тут надо разделять несколько моментов. Во-первых, торговая идеология Священной Римской империи в принципе не допускала торговли «стратегическими» товарами с варварским миром, к которому даже в XVI в. европейцы все еще относили и Россию. В качестве предостерегающего примера они ссылались на печальный опыт Великого Рима, который продавал оружие варварам — а потом они обратили его против империи.

Во-вторых, запреты на торговлю военными товарами с Россией со стороны Ганзы во многом инициировались Ливонией, которая справедливо полагала, что это оружие может легко обратиться против нее как ближайшего соседа русских. Это четко видно по торговле лошадьми — в Россию запрещался ввоз крупных коней, которые могли быть использованы в армии. Часто выходили и запреты других военных товаров. Так, в 1498 г. ландтаг в Валке запретил продажу русским меди, ландтаг 1499 г. запретил продажу доспехов, пушек, пороха, селитры и даже медных котлов и железной проволоки, которые можно было бы переплавить в предметы вооружения [87] Казакова Н. А. Русско-ливонские и русско-ганзейские отношения… С. 294–295. — По А. Л. Хорошкевич, первый запрет действовал с 1495 года. — Хорошкевич А. Л. Русское государство в системе международных отношений… С. 38. . В 1507 г. Великое княжество Литовское и Ганза приняли совместный запрет на ввоз в Россию цветных и благородных металлов, в 1509 г. — ввоз котлов, олова и проволоки. Упоминания о запретах есть в 1519, 1520, 1529 годах [88] Хорошкевич А. Л. Русское государство в системе международных отношений… С. 39, 74. . Русские купцы неоднократно арестовывались с грузами свинца, меди, предметами вооружения — но все равно упорно продолжали попытки их ввезти.

Перечень этих запретов можно значительно расширить, но необходимо сказать, что они выполнялись с трудом [89] Примеры см.: Казакова Н. А. Русско-ливонские и русско-ганзейские отношения… С. 295–296, 302. . Слишком велико было противоречие данной идеологемы с коммерческими интересами как крупного прибалтийского купечества (и русского, и ливонского, да и заморского ганзейского), так и — и это, наверное, главное — с устремлениями пограничных контрабандистов. А ими были почти все пограничные жители с обеих сторон. Торговля оружием не прекращалась даже в годы русской войны в Прибалтике во второй половине XVI века. Поэтому к данным запретам надо относиться как к выражению определенной идеологической позиции, но помнить, что экономическая реальность была иной.

Запрет на пропуск специалистов, особенно военных, диктовался простым соображением, что сегодня этот гость из Европы пересечет русско-ливонскую границу, а завтра он окажется наемником русского государя и пересечет границу в обратную сторону, но уже с недобрыми намерениями. Одним из первых корсаров на русской службе, видимо, был некий Севрин Нарбин, в 1527 г. прибывший в Иван город с собственной яхтой, несущей артиллерийское вооружение, и отрядом вооруженных наемников. На Балтике у него была репутация пирата, специализирующегося как раз по охоте на ганзейские суда [90] 1527 г., марта 19. Грамота великого князя Ивана Васильевича в Колывань, бургомистрам и ратманам, в ответ на их челобитье от всех ганзейских городов, о разграблении ганзейских кораблей Севрином Нарбиным, прибывшим на службу великого государя // Русская историческая библиотека. Т. 15. Стб. 39–42. № 22. . Ливонцы пытались не пустить его на Русь [91] 1527 г. Отписка Ивангородского наместника и воеводы князя Ивана Ивановича Оболенского в Колывань, бургомистрам и ратманам об отнятых колыванцами у людей приехавшего на службу к великому государю Севрина Нарбина яхтах, пушках и пищалях // Русская историческая библиотека. Т. 15. Стб. 39–40. № 21. .

Тема «блокады Московии» породила в историографии мнение, что поводом к нападению на Ливонию выступала нужда России в «цивилизаторе», которую она готова удовлетворить даже военным путем. Наиболее оригинальна здесь точка зрения С. Ф. Платонова, который писал, что особую роль в притоке с Запада на Русь культурных людей сыграла Ливонская война, а именно — массовые переселения пленных немцев в глубь России. В Поволжье «литва и немцы» обжились и обратно уже не стремились [92] Платонов С. Ф. Москва и Запад в XVI–XVII веках. Л., 1925. С. 20–21. .

Таким образом, Грозному приписывается весьма оригинальный подход: я тебя пленил, поработил и сослал в земли незнаемые, а ты меня теперь цивилизуй! Впрочем, эта концепция была поддержана и западными историками, в частности В. Урбаном, который вообще считал захват ливонского населения одной из главных целей Ивана IV в войну: царь хотел таким образом заполучить для России как можно больше специалистов-цивилизаторов [93] Urban W. The Livonian Crusade. P. 473. .

Происхождение данной идеи связано с бытовавшей в Европе в первой четверти XVI в. убежденности в готовности и, главное, желании России приобщиться к духовным и культурным ценностям Запада. Эта убежденность основывалась на действительно довольно широких культурных контактах, охотном приглашении в Россию европейских специалистов. В Европе ходили слухи, будто бы Иван IV ищет покровительства императора в обмен на право приглашать германские войска в Московию. В связи с этим якобы уже начался набор ремесленников и мастеров разных специальностей. В Пруссии даже были убеждены, что если император откажет пропустить нанятых людей, они прорвутся в Россию силой.

Обычно в доказательство существования «блокады Московии» историки ссылаются на два комплекса документов, связанных с так называемыми делами Ганса Шлитте 1547 г. и Фейта Зенга 1582 г. Документы о миссии Шлитте хранились в Ватиканском архиве [94] Аделунг Ф. Критико-литературное обозрение путешественников по России до 1700 года и их сочинений. М., 1864. Ч. 1. С. 135: De Deputatione Johanis Schlitten a Joanne Magni Moscovitae Duce in Germaniam pro adducendis viris eruditos atque artificibus. , а Зенга — в Венском [95] Полосин И. И. Из истории блокады Русского государства // Материалы по истории СССР М., 1955. Ч. II. Документы по истории XV–XVII вв. С. 247–271. .