Дмитрий Мишин - Сакалиба (славяне) в исламском мире в раннее средневековье

Идентификация народа б.рам. дж.лин/б.ран. джабин вызывает, пожалуй, наибольшие затруднения. Обычно в б.рам. дж.лин видят браничевцев, обитателей Браничева в Сербии [518, с. 40; 540, с. 139–141; 581, с. 310; 157, т. 3, с. 407], но сточки зрения графики возможна и идентификация с брежанами (графическая конъектура — б.раджанин ). Брежане, западные соседи дошан, жили ближе к перечисленным выше народам, чем обитатели Браничева; более вероятно, следовательно, что речь идет о них.

Наряду с перечисленными источник ал-Мас'уди упоминает еще два народа, идентификация которых крайне важна, — нам.джин и сасин . Уже М. Шармуа, писавший в 1832–1833 гг., высказал предположение, что слово нам. джин происходит от славянского «немец» [58, с. 313]; впоследствии эта трактовка была принята почти всеми учеными [518, с. 50; 5, с. 58–59; 540, с. 105; 366, с. 31; 157, т. 3, с. 406]. Единственная альтернативная интерпретация — бам.джин , т. е. богемцы, чехи [58, с. 313; 7, с. 105; 8, с. 70], должна быть отвергнута по причине явного звукового несходства, а также потому, что о чехах автор рассказывает, упоминая чешских дулебов. Отождествление с немцами не противоречит другим сведениям ал-Мас'уди о нам.джин . Говоря, что нам. джин — самые храбрые из сакалиба и самые привычные к верховой езде, автор, очевидно, имеет в виду рыцарскую конницу, составлявшую ударную силу германских войск. Что касается Г. рана, который в описании ал-Мас'уди именуется правителем нам.джин , то именно в германской истории мы находим нескольких человек, о которых может идти речь. Это Конрад I (911–918) [87], Генрих Птицелов (918–936) [5, с. 61; 581, с. 309] и «железный маркграф» Герон (род. около 900 г., ум. в 965 г.) [88]. Не исключено также, что следует читать не Г.рана , а г.раба , т. е. граф, немецкое Graf , чешское hrabe [540, с. 106]. Как глава марки, граф вполне мог считаться правителем немцев.

Германцы (саксы) скрываются и под названием сасин [89]. В рассказе ал-Мас'уди, таким образом, сакалиба называются не только славяне, но и германцы. Следует ли из этого, что для ал-Мас'уди славяне и германцы составляли один народ, именуемый сакалиба ? В арабо-персидской литературе можно найти несколько примеров употребления дериватов от слова «немец» для обозначения германцев [90]. Глядя на них, нельзя не отметить, что, с одной стороны, они употребляются крайне редко, с другой — слово «немец» всегда передается в разных формах. То же самое можно сказать и о слове «саксы». Ал-Мас'уди употребляет славизированную форму сасы , но в двух других источниках, изученных ранее, — андалусском административном справочнике X в. и сообщении Ибрахима Ибн Йа'куба — встречаются производные от немецкого Sachsen — аш-шахшунш и с.к.с.н соответственно. Очевидно, слова «немцы» и «саксы» так и не вошли в арабо-персидскую географию. Каждый автор как бы заново заимствовал их, передавая их звучание по-своему. То же самое сделал и ал-Мас'уди. Естественно полагать, что он при этом следовал за своим источником. Каким? Употребление славянских имен («немцы» для немцев, «сасы» для саксов, «дулебы», а не «богемцы» для чехов) показывает, что первоисточником был какой-то славянин. Но славянин, причем столь хорошо осведомленный о народах региона, был бы, разумеется, в состоянии отличить своих соплеменников от германцев. Отсюда его рассказ, частью которого является приводимый ал-Мас'уди перечень племен сакалиба , — описание не славян, а славяно-германского региона в целом. Но андалусцы, которым сообщил свои сведения славянский информатор, записали, что речь идет о славянах, и перевели: сакалиба . В таком виде рассказ, очевидно, и дошел до ал-Мас'уди. К сожалению, мы не располагаем текстами других трактатов ал-Мас'уди — «Повесть времен» («Ахбар аз-Заман») и «Срединная книга» («Китаб ал-Авсат»), где, судя по ссылке в «Мурудж аз-Захаб», описание сакалиба должно быть приведено полностью, но можно предположить, что ал-Мас'уди переписал рассказ, определив его как описание сакалиба . Он, разумеется, видел в тексте слова нам.джин и сасин , но много ли говорили ему эти названия? До ал-Мас'уди они в арабо-персидской географии не употреблялись совершенно. Ал-Мас'уди столкнулся с новым для него понятием, проверить смысл которого не имел никакой возможности, ибо сам он в славяно-германском регионе никогда не бывал, а в других географических произведениях того времени сведений о нам. джин и сасин, во всяком случае насколько нам известно, не было. Отсюда ал-Мас'уди зачислил нам. джин и сасин в сакалиба не потому, что считал немцев и славян одним и тем же народом, а потому, что, встретив в описании славяногерманского региона среди названий славянских племен искаженные славянским произношением, а затем и арабской графикой имена двух германских народов, посчитал их за названия славянских племен. Конечно, это ошибка, но ошибка, сделанная бессознательно, появившаяся в результате механического копирования.

Другая часть рассказа о сакалиба , также по-видимому восходящая к западным источникам, — повествование о царе Мадж.ке и народе в.линана . Прямых исторических аналогий нет, и поэтому историки предлагали и предлагают самые разные трактовки и идентификации. В Мадж.ке видели Мешко I [58, с. 94] [91], Мусокия Феофилакта Симокатты [475, с. 8], Мезамера, посла антов, убитого в 560 г. в ставке аварского кагана [540, с. 147; 550, с. 669], библейского Мешеха [5, с. 60] и легендарного правителя древних сербов [515, с. 224–225]. Значительные трудности вызывает и поиск народа в.лииана . А. Я. Гаркави, например, не нашел ничего лучшего, как сблизить в.линана с Валахией [475, с. 9]. Звучание слова наводит на мысль о том, что речь идет о волынянах. Такой точки зрения придерживался Ф. Вестберг [224, с. 47; 392, с. 298], однако в «Повести временных лет» говорится, что волыняне живут по берегам Буга, там, где раньше обитали дулебы [19, с. 15]; иными словами, название «волыняне» появилось слишком поздно для того, чтобы считать их народом, господствовавшим в древние времена над всеми славянами. Сторонники отождествления в.линана с волынянами, правда, обходят это возражение, говоря, что речь идет о другом народе, который задним числом называли волынянами. Так, В. О. Ключевский считал, что речь идет о дулебах на Волыни; указание на их господство в славянском мире он видел в том, что только о них упоминается в «Повести временных лет», в рассказе о подчинении славян аварам [354, т. 1, с. 91]. Сходную гипотезу выдвигал позднее Г. Лабуда, который, правда, полагал, что волынянами, по местам первоначального расселения, называли народ Zeriuani Баварского географа (середина IX в.); согласно последнему, именно от этого племени пошли все славянские народы [515, с. 203–225; 178, с. 10–11]. Поиск в.линана на Волыни, однако, наталкивается на ряд возражений. Можно ли поручиться, что в первой половине X в. славяне Центральной Европы или славяно-германского региона еще помнили о событиях на Волыни приблизительно четырехвековой давности (господство дулебов до прихода авар)? Такое, конечно, возможно, но почему тогда название народа выступает не в оригинальной, употреблявшейся тогда форме, а в другой, которая появилась позднее, в иных исторических условиях?