Дмитрий Мишин - Сакалиба (славяне) в исламском мире в раннее средневековье

Сообщение Ибн Фадлана, посетившего в 921–922 гг. Волжскую Булгарию в составе посольства 'аббасидского халифа ал-Муктадира (908–932) к местному правителю Алмушу, — по всей вероятности, наиболее загадочная страница в истории употребления восточными авторами названия сакалиба . Уже давно было отмечено, что сакалиба Ибн Фадлана — не славяне, а волжские булгары [95, с. LV]. Но причина, по которой автор допускает столь явную с точки зрения современного читателя ошибку, до сих пор остается нераскрытой.

В историографии употребление термина сакалиба у Ибн Фадлана объяснялось по-разному. А. Я. Гаркави пытался найти в отождествлении автором булгар и сакалиба рациональное зерно и полагал, что славянский элемент в Волжской Булгарии был весьма сильным, а на определенном этапе — даже господствующим [7, с. 105] [29]. При этом он ссылался на рассказ о паломниках из Волжской Булгарии, побывавших в 433 г. х. (31 августа 1041 — 20 августа 1042 г.) в Багдаде. На вопрос, кто они, булгары ответили, что их народ — смесь тюрок и сакалиба [там же] [30].

Другое объяснение было предложено А. Зеки Валиди Тоганом. Согласно ему, Ибн Фадлан опять-таки сообщает правильные сведения, которые требуют только той корректировки, что термин сакалиба обозначает у восточных авторов не славян, а светловолосых северян вне зависимости от происхождения [227, с. 295]. В общих чертах с Тоганом соглашался А. П. Ковалевский [12, с. 15, с. 159, прим. 9].

Будучи диаметрально противоположными, указанные трактовки тем не менее сходятся в том, что отождествление волжских булгар с сакалиба отражает определенные реалии, будь то присутствие славян в составе населения Волжской Булгарии или манера восточных авторов применять название сакалиба ко всем северянам. Мнение самого Ибн Фадлана здесь не просматривается, но такой ход рассуждений вряд ли правилен. Применение названия сакалиба к волжским булгарам встречается только у Ибн Фадлана и авторов, механически копирующих его рассказ. Речь, следовательно, идет о собственных представлениях Ибн Фадлана, и путь к решению проблемы лежит только через анализ его сообщения.

Для того чтобы понять, в каком значении использует Ибн Фадлан название сакалиба , необходимо проанализировать все случаи употребления последнего.

1. «Это — книга Ахмада Ибн Фадлана Ибн 'Аббаса Ибн Рашида Ибн Хаммада, клиента Мухаммада Ибн Сулаймана, посла ал-Муктадира к правителю сакалиба , в которой он рассказывает о том, что наблюдал в стране тюрок, хазар, русов, сакалиба, башкир и других…» [305, с. 65].

2. «Сказал Ахмад Ибн Фадлан: «Когда прибыло письмо Алмуша, сына йылтывара , правителя сакалиба , к повелителю правоверных ал-Муктадиру…»» [305, с. 67] [31].

3. «Послом к ал-Муктадиру от правителя сакалиба был человек по имени 'Абдуллах Ибн Башту Хазар» [305, с. 69].

4. «Именноон (Текин Тюрок. — Д.М .) обманул Назираи побудил его обратиться к повелителю правоверных и передать ему письмо «правителя сакалиба »» [305, с. 81].

5. «Когда мы были от правителя сакалиба , к которому направлялись, на расстоянии дня и ночи пути, он отправил встречать нас четырех подчиненных ему правителей, своих братьев и сыновей» [305, с. 113].

6. «И он обрадовался [знанию] этих двух сур больше, чем если бы стал правителем сакалиба » [305, с. 135] [32].

7. «На правителя сакалиба [наложена] дань, которую он платит правителю хазар: от каждого дома в его государстве — шкуру соболя. Если из страны хазар в страну сакалиба прибудет корабль, правитель выедет верхом, пересчитает то, что в нем [имеется], и возьмет из всего этого десятую часть» [305, с. 145].

8. «Сын правителя сакалиба находится в заложниках у правителя хазар. Правителю хазар сообщили о красоте дочери правителя сакалиба , и он послал сватать ее. [Правитель сакалиба ] запротестовал и отказал ему; тогда он послал [за ней] и взял ее силой. Он был иудеем, она — мусульманкой. Она умерла у него, и тогда он послал [к правителю сакалиба ], требуя другую его дочь. Но едва известие об этом дошло до правителя сакалиба , он упредил его и выдал ее замуж за правителя эскелов» [305, с. 145].

9. «Воистину, именно страх перед правителем хазар побудил правителя сакалиба написать султану [33]и попросить, чтобы тот построил для него крепость» [305, с. 145] [34].

10. «Хазары и их правитель — все иудеи. Cакалиба и все их соседи подчинялись ему; он обращался к ним как к своим рабам, а они покорно повиновались ему» [35].

Приведенные выше фрагменты показывают, что название сакалиба употребляется у Ибн Фадлана двояко. В значительном большинстве случаев (11 из 14) оно предстает как часть титула правителя волжских булгар ( малик ас-сакалиба ). Всего лишь в трех случаях название сакалиба употребляется самостоятельно и обозначает подданных Алмуша. При столь очевидной диспропорции напрашивается вопрос: называет ли Ибн Фадлан волжских булгар сакалиба потому, что их правитель именовался малик ас-сакалиба, или наоборот, Алмуш именуется правителем сакалиба потому, что его подданные назывались сакалиба ?

Я полагаю, что правильнее было бы поддержать первое предположение. Начнем хотя бы с того, что некоторые из фрагментов, где название сакалиба употребляется отдельно, сомнительны. Фрагмент 1, например, вообще не принадлежит перу Ибн Фадлана и представляет собой заголовок, «шапку», вставленную переписчиком для отделения сообщения Ибн Фадлана от предшествующего ему текста в мешхедском сборнике. Два наблюдения наводят на эту мысль. С одной стороны, Ибн Фадлан упомянут здесь в третьем лице, что контрастирует с его манерой говорить о себе в первом лице, которую мы отмечаем в остальной части сообщения, с другой — изложение Ибн Фадлана начинается в сборнике позднее, и для его ввода составитель помещает особую фразу: «Ибн Фадлан сказал» [305, с. 65]. Далеко не бесспорен и фрагмент 9. Как явствует из примечания 12, он не принадлежит к мешхедской рукописи и дается по цитате, приводимой у Йакута. Но верность передачи у Йакута вызывает сомнения. А. П. Ковалевский в первом издании перевода текста Ибн Фадлана (1939) писал, что «принадлежность Ибн Фадлану первой части приписываемого ему рассказа о хазарах у Якута вызывает сомнение или, во всяком случае, требует особого исследования» [22, с. 20], хотя во втором (1956) оставил его в тексте [12, с. 148]. С. Ад-Даххан, издавший текст мешхедской рукописи тремя годами позднее, вообще не включил ее в текст, считая, что ее нельзя приписывать Ибн Фадлану из-за несхожести стиля [305, с. 172, прим. 3]. Фрагменты, приводимые у Йакута, показывают, что он в ряде случаев модифицировал текст Ибн Фадлана в духе собственных представлений. Понятие сакалиба появляется в тексте Йакута для обозначения волжских булгар намного чаще, чем у Ибн Фадлана, причем именно благодаря Йакуту [36]. Как показывают приведенные в примечании 13 фрагменты, Йакут, основываясь на рассказе Ибн Фадлана, отождествил сакалиба с волжскими булгарами и в дальнейшем часто употреблял это название применительно к ним. Тем самым приписывать фрагмент 9 Йакуту по меньшей мере столь же правомерно, сколь и Ибн Фадлаиу. Более того, некоторые соображения говорят даже в пользу авторства Йакута. У Йакута название сакалиба применительно к волжским булгарам употребляется довольно часто, а в тексте Ибн Фадлана, за исключением отмеченного нами выше упоминания о стране сакалиба , оно не встречается. Ибн Фадлан, описывая волжских булгар, нигде прямо не называет их сакалиба . Как правило, он употребляет по отношению к ним местоимение «они» и лишь изредка говорит «жители его (т. е. Алмуша. — Д.М .) царства» ( ахлмамлакати-хи ) [305, с. 114] или «жители страны» ( ахл ал-балад ) [305, с. 126, 136, 142]. Фразы же подобной «Я видел русов», встречающейся в рассказе о купцах-русах в Булгаре [305, с. 139], в рассказе о волжских булгарах найти невозможно.