Владимир Пашуто - Образование Литовского государства

Решающие удары, нанесенные русскими войсками шведским захватчикам на Неве (1240) и немецко-датским на Чудском озере (1242 г.), имели выдающееся значение и для Литвы, так как впервые был остановлен немецкий натиск на Восток, открылись возможности к совместным литовско-русским действиям против крестоносцев на северо-западе.

Успешное окончание феодальной войны в Галицко-Волынской земле ознаменовалось победой войск князей Даниила и Василько Романовичей в битве под Ярославом (1245 г.). В это время волынско-литовские отношения оставались союзными: по просьбе волынских князей Миндовг прислал им на помощь свою рать («посласта в Литву помощи просяща и послана бысть от Миндога помощь»); правда, она, как и польская помощь, не поспела к битве [1921] ПСРЛ, т. II, стб. 801, 805. . Установление власти монгольских ханов над Галицко-Волынской Русью первоначально не закрывало пути к совместным русско-литовским действиям против Орды.

В это время, однако, в самой Литве назревали события, весьма осложнившие литовско-русские отношения. Эти события не раз изучались историками, что понятно, ибо они на короткий срок обнаруживают, в каких трудных внешнеполитических условиях происходило укрепление литовской монархии. Литва поздно вышла на международную арену: ее все теснее окружали феодально развитые страны, правительства которых опасались усиления нового, к тому же языческого, государства.

Стараясь упрочить единую государственную власть, правительство Миндовга отнимало собственность у многих местных династов, раздавая ее мелкому служилому люду; старые князья получали взамен держания в других землях. Все шло относительно гладко, пока Миндовг действовал в пределах Аукштайтии. Но его наступление на права жемайтских князей вызвало феодальную войну. Волынская летопись, враждебная Миндовгу, сообщает, что когда Миндовгом «поймана бе вся земля Литовьская», тогда и «бещисленое имение» жемайтских князей Товтивила, Едивида и, видимо, их дяди Выкинта — тоже было «притрано» великим князем. Чтобы отделаться от жемайтских князей-изгоев, Миндовг отправил («пославнно») их «на Русь воевать, ко Смоленьску», пожаловав в держании то, что они там завоюют («и рече: што кто приемлеть — собе держить»). Насколько можно судить по данным Суздальской и Новгородской летописей (датировка не точна: 1248 и 1245 гг.), поход жемайтских князей затронул полоцко-витебские земли и северную часть Смоленщины. Натолкнувшись на объединенные действия суздальских, московских, тверских и других: войск, литовские князья были разбиты у Зубцова. Папский посол Иоанн Плано-Карпини, проехавший осенью 1245 через; Русь, подчеркивал, что тогда литовцы «часто и тайно насколько могли, делали набеги на земли Русские»7 6. Фактически Миндовг «изгна» жемайтских князей, «върожбью бо за ворожьство с ними» и собирался покончить с ними («наела на не вой свое, хотя убити и»). Князья узнали об угрожающей им опасности и бежали ко двору князя Даниила Романовича. Миндовг через послов просил волынского князя: «не чини има милости» [1922] Иоанн де Плано-Карпини, стр. 45. .

Но волынский князь, бывший в родстве с князьями Жемайтии, рассудил иначе. Он предвидел, к чему может привести распространение литовской власти на Полоцк, Смоленск, Пинск и другие центры, и счел удобным момент для организации широкого наступления на Литву, вроде тех походов, что предпринимались им совместно с польскими князьями на пруссов (см. часть III, раздел второй, § 2). Князь Даниил отправил послов к польским князьям, «река: яко время есть христьяномь на поганее, яко сами имеють рать межи собою». Однако польские князья, на словах согласившись участвовать в походе, на деле решили не вмешиваться в опасную для Польши борьбу. Это был первый успех правительства Миндовга.

Жемайтский князь Выкинт был направлен князем Даниилом в качестве дипломата в Ятвягию, Жемайтию и Ригу. Его миссия удалась: «серебром и дарми многими» он привлек ятвяжскую знать; склонилась на его сторону и «пол Жемойти»,т. е., вероятно, западная Жемайтия, тогда как в восточной уже распоряжался Миндовг, войска которого захватили и Черную Русь. Заключили с Выкинтом мир и рижане, рассчитывая таким образом ослабить, а если удастся, то и захватить часть Литвы.

Мне представляется, что главный просчет допустило правительство Миндовга, развернув наступление в сторону Смоленска, а не в защиту прусских и жемайтских земель от немецкой угрозы. Этот просчет и породил противоестественный и вредный для прогресса Восточной Европы волынско-жемайтско-немецкий союз. Разгорелась война. Волынские войска действовали в районе городов Новогородок, Волковыйск, Слоним, Здитов, а войско Товтивила, состоявшее из его дружины, а также русской, ятвяжской и половецкой ратей, двинулось в глубь Литвы, где «многое воевание бысть». Видимо, жемайтские князья отстояли свои права, хотя, может быть, и не во всей Жемайтии. Затем Товтивил вместе с «полоном Даниловым» прибыл в Ригу, где был принят «с великою честью» и крещен; здесь ему обещали помогать «божии дворяне, и пискун и вся воя рижская». Вероятно, в это время власть Товтивила [1923] Возможно, что именно Товтивилу как «новообращенному князю Полоцка» адресована булла Иннокентия IV (от 15 сентября 1248 г.). Так думал М. Таубе (см. М. Тaube-1, S. 406). распространилась и на Полоцк. Угроза независимости Литовского государства возрастала.

Но правительство Миндовга было достаточно осведомлено о политическом положении в Прибалтике и, в частности, об острых противоречиях, существовавших между Орденом и рижанами. Литовский князь связался с магистром Андреем Стирландом, предлагая ему не поддерживать жемайтских князей; Миндовг подкупил магистра: «убеди и дарми многими» [1924] ПСРЛ, т. II, стб. 816–817. . Чтобы сделка выглядела официально, магистр настоял на отправке литовских послов к папе Иннокентию IV. Вскоре магистр при содействии хельминского епископа короновал Миндовга изготовленной в Риге короной. Это соглашение свидетельствует, что феодальная война в Литве стала событием международного значения. Ценой крещения один противник, т. е. Рига, был выведен из игры. Этого политического курса в отношении Риги и Ордена позднее с успехом будут держаться, как увидим, правительства и Витеня, и Гедимина. Ниже мы еще коснемся этой стороны дела в связи с историей борьбы литовского народа за независимость [1925] См. часть III, раздел второй, § 2. , пока же вернемся к литовско-русским отношениям.

Волынский летописец не сомневается, что Миндовг крестился по дипломатическим соображениям («крещение же его льстиво бысть») и что эта политика не была популярна в стране («и крещение неволею приняли быша»). Как бы то ни было, Рига должна была выйти из войны против Литвы; крайне неохотно архиепископ Николай порвал отношения с жемайтским князем. Товтивил бежал из Риги в Жемайтию ко двору Выкинта, где стояли его военные силы, и вновь выступил против Миндовга («иде на Миидога»), который получил от Ордена небольшой отряд рыцарей. Война шла с переменным успехом. Миндовг решил избежать открытого боя («не битися с ними полком») и укрылся в крепости Ворута, где с ним стоял и немецкий отряд. Под этим городом произошла не битва, а рыцарский турнир («и гонишася на поли подобно игре»), после чего войско Товтивила возвратилось в Жемайтию.