Владимир Пашуто - Александр Невский и борьба русского народа за независимость в XIII веке

Вскоре после этого Конрад Мазовецкий и обратился к магистру Герману, предлагая его ордену поселиться на Висле и воевать против Литвы с тем условием, что ордену отойдут земли, отнятые у литовцев. Герман Зальца ловко воспользовался удобным случаем: он немедленно добился утверждения папой и императором «пожалования» князя Конрада и стал действовать в Хельминской земле и в земле пруссов самостоятельно, на правах имперского князя. Так обосновались на польской земле ее злейшие враги — немецкие крестоносцы. Их орден, в отличие от действовавшего на Двине Ливонского ордена, назывался Прусским, или Тевтонским. В 1230 г. Зальца послал в Хельминскую область отряд орденских рыцарей во главе с ландмейстером Германом Балка, и началось кровавое завоевание земли пруссов, завоевание, длившееся более полустолетия.

«Для обремененного долгами голодного немецкого рыцарства, — писал Маркс, — это занятие было гораздо более удобным, чем опротивевшее ему дело в святой земле; немецкие горожане присоединялись к рыцарству, так как им было разрешено «основывать» свободные города; так же и «свободное крестьянство», которому была предложена собственность на сносных условиях.

«Рыцари» неистовствуют, как испанцы в Мексике и Перу; пруссы храбро сопротивляются, но все более и более изнемогают» [11] Архив К. Маркса и Ф. Энгельса, т. V, стр. 342. . Следовательно, крестоносцы сумели обеспечить себя достаточным притоком людских пополнений из Германии; кроме того, они широко использовали разногласия в среде славянских и литовских правителей.

В 1231–1232 гг. на Висле были сооружены опорные пункты крестоносцев — замки Торн (Торунь) и Кульм (Хельмно); в 1233 г. был построен замок Мариенвердер, закрепивший захват земли пруссов ниже по Висле. В том же 1233 г. папская курия объявила крестовый поход в помощь тевтонам. Пользуясь своей властью, — курия сумела привлечь к походу князей польских и тесно связанных с ними князей поморских. Пруссы были разбиты на реке Сигруне. Эта победа обеспечила крестоносцам продвижение к Фришгафу и по его побережью — до реки Прегель. Здесь были построены крепости Эльбинг, Бальга, Крейцбург и др. К началу 40-х годов крестоносцы обосновались довольно прочно на побережье южной и западной Пруссии.

В конце 30-х годов Конрад Мазовецкий попытался использовать тевтонов и для борьбы с галицко-волынскими князьями, которые по-прежнему сохраняли союз с Литвой и имели устойчивые позиции также в земле ятвягов. Мазовецкий князь направил на Волынь отряд рыцарей во главе с магистром Бруно; он «пожаловал» рыцарям русский город Дорогичин, которым сам не владел.

Однако волынский князь Даниил Романович решительно пресек попытку тевтонов продвинуться на юго-восток, в русские земли. По словам волынского летописца, он заявил: «не лепо есть держати нашее отчины крижевникомь (т. е. крестоносцам) тепличем (т. е. храмовникам)…и поидоша на не в силе тяжьце» и «приаста град (Дорогичин)… а старейшину их Броуна яша и вои изоимаша».

Это произошло в марте 1237 г.

Итак, немецкое вторжение в Восточную Европу охватывало всю Прибалтику, Литву, угрожало северо-западной и даже юго-западной Руси. Конечно, такие операций немецких Ливонского и Прусского орденов были возможны только потому, что они получали непрерывную и всё возрастающую поддержку крупнейших политических сил тогдашней Западной Европы — империи и папства.

Поражения, нанесённые немецким крестоносцам на Эмбахе (1234), при Шавлях (1236), в Дорогичине (1237), не остановили немецких феодалов для продолжения захватнических войн; для подготовки к вторжению в собственно Русь и великое княжество Литовское требовалось объединение сил агрессоров, в частности, Ливонского и Прусского орденов.

В результате длительных переговоров, при деятельном участии папской курии, объединение было достигнуто, о чём папа возвестил буллой от 12 мая 1237 г. После объединения магистр Ливонского ордена стал подчинённым ландмейстером ордена Тевтонского.

Наступление на Русь потребовало также объединения сил немецких и датских крестоносных феодалов. С помощью папской курии в 1238 г. было заключено немецко-датское соглашение в Стенби, по которому, в частности, определялись немецкие и датские владения в Эстонии.

Из Германии и Дании прибывали свежие пополнения в Ригу и Ревель. Готовилось новое наступление на Русь, само существование которой порождало постоянную тревогу у крестоносных грабителей, обосновавшихся на её границах.

Исторические судьбы Руси сложились так, что именно в эти годы русской земле был нанесён второй страшный удар с востока, со стороны татаро-монголов.

Татаро-монголы после битвы на Калке (1223) и понесённого ими поражения на Волге не оставили планов продвинуться на запад. На курультаях в 1229 и 1235 гг. в Каракоруме обсуждался вопрос о походе на Европу.

Русские, в частности владимиро-суздальские, князья знали о подготовке наступления, так как через князя Юрия Всеволодовича было переслано татарское письмо венгерскому королю Беле IV, от которого монголы требовали покорности; кроме того, во Владимирской летописи под 1229 г., например, отмечено отступление пограничных сторожевых булгарских отрядов на реке Яик под ударами татар («сторожеве болгарьскыи прибегоша бьени от татар близ рекы ей же имя Яик»).

В 1236 г. монгольские правители приняли решение о походе для завоевания всей Европы. Во главе сотен тысяч войск был поставлен внук Чингис-хана — Бату (Батый). В 1236 г. татаро-монголы вышли на реку Каму и полностью разорили землю местных булгар: «и взяша славный Великий город болгарский и избиша оружием от старца и до уного и до сущего младенца, и взяша товара множество, а город их пожегоша огнём, а всю землю их плениша».

Пройдя сквозь мордовские земли, завоеватели зимой 1236 г. вступили в Рязанское княжество: «Того же лета на зиму придоша от восточные страны на Рязанскую землю лесом безбожнии татари и почаша воевати Рязанскую землю и пленоваху и…». Они отправили послов к рязанским князьям, требуя у них десятую часть всего, чем те владели: «просяче у них десятины во всемь: и в людех, и в князех, и в коних — во всякомь десятое».

Рязанские князья собрались во главе со старшим Юрием Игоревичем на совет и в надежде на поддержку со стороны владимирского князя ответили послам: «аще нас всех не будеть, то все то ваше будеть», а сами послали за помощью к Юрию Всеволодовичу во Владимир и к Михаилу Всеволодовичу — в Чернигов. Но ни тот, ни другой не помогли рязанцам. Новгородский летописец, выражая общее недовольство близорукой политикой владимирского князя, враждовавшего с Рязанью, писал: «Юрьи же сам не поиде, ни послуша князей Рязанскых молбы, но сам хоте особь брань створити».