Владимир Пашуто - Александр Невский и борьба русского народа за независимость в XIII веке

С причаливших судов были переброшены мостки, на берег сошла шведская знать, в том числе Биргер в сопровождении епископа, затем высадились и рыцари. Слуги Биргера раскинули для него большой, шитый золотом шатёр. Шведский предводитель не сомневался в успехе. В самом деле, положение Новгорода было не из лёгких, помощи ждать было неоткуда, и шведский полководец, «шатаяся безумием своим, хотяще въсприяти Ладогу, такоже и Новъград и всю область Новгородчкую», отправил посла в Новгород, приказывая передать князю: «Аще можеши противитесь мне, королеве, то се уже есть зде и пленю землю твою». Видимо, он не ждал сопротивления, считая, что без владимирских полков Новгород ему не страшен. Однако Биргер просчитался.

Достоверно известно, что князь Александр, получив это сообщение, собрал у Софии в Новгороде свою дружину, «укрепил» её речью и принял решение о немедленном выступлении на врага, поэтому, кроме дружины, он взял в поход немногих новгородцев: «уже бо приближишася ратнии, тем же мнози новгородци не совокупилеся бяху, понеже ускоре князь поити». Войско выступило из Новгорода и двинулось к Ижоре вдоль Волхова до Ладоги, где к нему присоединился отряд ладожан. Вполне вероятно, что и ижоряне участвовали в походе. К концу дня 15 июля всё войско подошло к Ижоре.

Тот факт, что Александр Невский ускорил выступление, конечно, объясняется его желанием нанести удар шведам, во-первых, неожиданно, во-вторых, именно на Ижоре и Неве. Из описания подвигов русских воинов складывается общее представление о плане битвы, предложенном Александром. Нужен был удар, сочетавший в себе внезапность, храбрость и хитрость, так как шведское войско было значительно многочисленнее русского; «иде на них в мале дружине», — сообщает летописец.

План этого удара исходил из того, что большая часть судов противника, направлявшегося к Ладоге, стояла у берега Невы, что значительная часть войска находилась на судах, так как остановка была временная, и что знатная, рыцарская, наиболее боеспособная часть войска находилась вместе с Биргером на берегу. Согласно плану, конная дружина князя Александра, вероятно, должна была ударить вдоль Ижоры и в центр расположения шведских войск; в то же время «новгородець именем Миша (видимо, из простых людей, так как летописец не приводит его отчества) сий пешь с дружиною своею», конечно, тоже пешей, должен был наступать вдоль Невы и, тесня шведов, уничтожать мостки, соединявшие корабли с сушей, отрезая шведам, опрокинутым неожиданным ударом конницы, и отступление и помощь.

В случае успеха этого плана численное соотношение войск на суше серьёзно улучшалось в пользу русских; двойным ударом вдоль Невы и Ижоры важнейшая часть вражеского войска оказывалась зажатой в углу, образуемом реками; в ходе боя пешая и конная русские рати, соединившись, должны были оттеснить врага к реке и сбросить его в воду.

В шесть часов вечера 15 июля русские войска внезапно обрушились на шведский лагерь. Летописец не оставил описания хода боя, но он сообщил о наиболее выдающихся подвигах русских людей; так, он говорит о центральном эпизоде боя, когда князь Александр, пробившись в центр расположения шведских войск, сразился с Биргером и тяжело ранил его копьём: «возложи [ему] печать на лице острым своим копьем»; тот же «самовидец» сообщает, что один из «молодых» дружинников — Савва — «наихав шатор великий и златоверхый [и] подсече столп шатерный». Падение шатра воодушевило русских воинов: «и полци Александрове видеша падение шатра, и возрадовашася».

Говорит очевидец и об успешных действиях новгородского пешего ополчения, которое, продвигаясь вдоль берега Невы, не только рубило мостки, отбиваясь от шведов с суши и с реки, но даже захватило и уничтожило три шнеки: «наскочи, погуби три корабля».

Конная рать, бившаяся у Ижоры, тоже имела столкновения со шведами, бывшими на судах; так, в частности, дружинник Гаврила Олексич, преследуя бежавших шведского епископа и королевича, ворвался вслед за ними по сходням на корабль: «нашедши на шнеку, и виде королевича, мчаща (т. е. убегающего) под руку», и «изоиха по д[о]ске (по ней же схожаху) до самого корабля и втекоша пред ним в корабль». Произошёл беспримерный бой всадника с противником на судне. Шведам удалось сбросить Гаврилу Олексича в воду («свергоша его с конем со д[о]ске в море»), но он сумел быстро выбраться «и опять наиха и бися крепко с самым воеводою посреде полку их»; им были убиты шведский воевода и епископ.

Бой шёл жестокий, русские воины были «страшны в ярости мужества своего», а талантливый полководец Александр Ярославич сумел правильно нацелить удар по врагу. Как подчеркнул автор описания, «и бе мужество их с князем крепко».

Автор отметил подвиги ещё нескольких воинов — новгородца Сбыслава Якуновича, который «наихавше многажды бияшеся единым топором, не имея страха в сердце и паде неколико от рукы его»; ловчего княжеского полоцкого уроженца Якова, который «наихав на полк (шведский) с мечем, мужествовав много, и похвали его князь»; слуги княжеского Ратмира, который «бися пешь, и оступиша его мнози (шведы)», он после яростного боя «от многых ран падшю и тако скончася».

Бой, проведённый в стремительном темпе, принёс блестящую победу русскому народу. Бесславно, в панике бежали шведские захватчики: «посрамлени отъидоша… и множество много их паде». Русские воины собрали трупы более знатных рыцарей, «накладше корабля два» и «пустиша и к морю» и «потопишася [они] на море»; прочих же, что навеки остались на русском берегу, «ископавше яму, вметаша [их] в ню бещисла».

План талантливого полководца Александра Ярославича, в сочетании с изумительным геройством и самопожертвованием простых русских воинов, обеспечил быструю и славную победу при наименьших потерях со стороны русских. Новгородцев и ладожан пало около двадцати человек. За умелое руководство боем и личное мужество, проявленное в битве, народ прозвал князя Александра Ярославича «Невским», Это прозвание осталось за ним в истории.

Так геройски сражались мужественные русские люди на крайнем рубеже родной Невы, отстаивая от врага северо-западную Русь, единственно уцелевшую от татарских полчищ, в то время как остальная русская земля дымилась в развалинах городов, сёл и слобод.