Антон Горский - «Бещисленные рати и великия труды…»: Проблемы русской истории X–XV вв.

Обращает на себя внимание в этой связи формулировка ст. 24 Краткой редакции Русской Правды — о старостах: «А въ сельскомъ старостѣ княжи и в ра[та]инѣмъ 12 гривнѣ». Она аналогична построению ст. 26 («А въ смердѣ и въ хо[ло]пѣ 5 гривенъ»). Обычно предполагается, что речь идет о двух категориях должностных лиц, но некоторые комментаторы исходили из того, что имеется в виду одно лицо с двумя определениями [270](тем самым фактически признавая, что и здесь имеет уточняющее значение). Так, А. А. Зимин давал перевод: «А за убийство (княжеского) старосты, ведавшего селами или пашнями, (платить) 12 гривен» [271]. Возможно, и здесь после и стоит не указание на другую категорию, а уточнение (в данном случае в виде прилагательного): «А в сельском старосте княжеском, который ратайный, 12 гривен». В этом случае перед нами пример употребления «уточняющего и» в непосредственном соседстве со ст. 26.

Можно, таким образом, полагать, что в ст. 26 речь идет не о всех смердах и всех холопах, а только о смердах, но не всяких, а таких, которые по статусу своему являлись холопами: «А в смерде, который холоп, 5 гривен». Увязывается ли такая трактовка с содержанием соседних статей Краткой редакции Русской Правды?

После статей, посвященных охране жизни высших чинов княжеской администрации — огнищан и тиунов, следует группа статей, в которых упоминаемые лица имеют, судя по невысоким (в сравнении с вирой за рядового свободного человека — 40 гривен) штрафам за их убийство, низкий статус. Сначала упоминается «староста сельский и ратайный» с 12-гривенным штрафом, затем рядович (точнее — «рядовник», форма «рядович» читается в Пространной редакции) с 5-гривенным, далее идет интересующая нас ст. 26. Очевидно, что понять ее место в окружающем контексте невозможно без определения, кто такой рядович / рядовник.

Сложность в том, что кроме ст. 25 Краткой редакции этот термин встречается в домонгольский период [272]только в аналогичной статье Пространной редакции (ст. 15, см. ее текст в начале настоящей работы) и в «Слове Даниила Заточника» (памятнике конца XII в.), где сказано: «Не имѣи собѣ двора близъ царева двора и не дьржи села близъ княжа села: тивунъ бо его аки огнь трепетицею накладенъ, и рядовичи его аки искры. Аще от огня устережешися, но от искоръ не можеши устречися и сождениа портъ» [273].

Большинство исследователей выводило термин «рядович» от слова «ряд» в значении «договор» и полагало, что так именовался человек, работающий на господина по договору [274]. Однако, согласно ст. 110 Пространной редакции Русской Правды, заключивший договор при поступлении на ту или иную службу холопом не становился [275]. Следовательно, за такого человека должна была платиться обычная вира в 40 гривен, и снижение стоимости его жизни в 8 раз представляется абсолютно невозможным. К тому же при такой трактовке странно выглядит известие «Слова Даниила Заточника». В нем упоминается тиун-управитель и служители при нем. Если рядовичи — работающие по договору, то почему именно и только их надо бояться? Ведь в подчинении тиуна наверняка были и слуги-холопы; они что, отличались кротостью?

Когда-то В. И. Сергеевич высказал предположение, что рядович Русской Правды — это рядовой холоп (правда, тут же, в соответствии с господствующим мнением, он написал, что «рядович — всякий по ряду (договору) у кого-либо живущий») [276]. Эта догадка не получила поддержки, и все последующие авторы почему-то были уверены, что «рядович» происходит от «ряд» именно в значении «договор». Между тем, слово рядъ в древнерусском языке имело много значений [277]. Одно из них — группа лиц, занимающих одинаковое положение [278]. От рядъ в этом значении происходит очень близкое к рядовникъ / рядовичъ слово рядъникъ, обозначавшее человека рядового в том или ином сообществе [279]. И в интересующем нас контексте речь идет о рядовом, обычном холопе. Сначала указывается штраф за нерядовых холопов, занимавших пост старосты, затем за обычного холопа — «рядовника», потом за смерда, являвшегося по статусу холопом, наконец, за кормилицу и ее сына — тоже не простых холопов. В «Слове» же Даниила Заточника «рядовичами» названы рядовые (в отличие от тиуна) княжеские служители, независимо от их статуса (холопы или свободные).

Ст. 27 (о кормилице и кормиличиче) в иной грамматической форме оговаривает то же, что и ст. 26 — статус тех представителей указываемой категории, которые являлись несвободными: «Аще роба кормилица любо кормиличичь 12». Подразумевается, что кормилица и, соответственно, ее сын могут быть и свободными людьми, но статья имеет в виду тех из них, кто являются холопами. Аналогично в ст. 26 речь идет не обо всех смердах, а о тех, которые холопы по правовому статусу.

По поводу того, кто такие смерды, в историографии высказано много точек зрения [280]. Но и те авторы, кто полагал, что так именовалась основная масса земледельцев, и те, кто видел в смердах особую категорию населения, не сомневались, что главным занятием смердов было земледелие. Действительно, имеющиеся данные в летописях и актах XII и последующих веков говорят о земледельческом хозяйстве смердов [281]. Следовательно, как бы ни трактовать, узко или широко, сущность данной группы населения, это непринципиально для анализа ст. 26. В ней имеется в виду смерд-земледелец, который записался в холопы. Он продолжал вести свое хозяйство, но по правовому статусу стал несвободным. Закон оговаривает, что за жизнь такого смерда-холопа полагается та же плата, что и за рядового, обычного (не сидящего на земле) холопа — «рядовника».

При такой трактовке исчезают противоречия с другими упоминаниями смердов в Русской Правде. Те, кого нельзя мучить «без княжа слова», кто платит продажу, чьи сыновья наследуют имущество, — это смерды, не являющиеся холопами [282], а в ст. 26 говорится о смердах, которые имеют статус холопов (и это прямо оговорено, спутать их со смердами из других статей современники не могли). В словах ст. 45 Пространной редакции «оже платят князю продажу» «оже» может быть в значении «если» [283], т. е. подразумевается, что были смерды, которые продажу не платили, так как являлись холопами. Ведь речь в этой статье идет о краже скота, за которую могли быть ответственны люди любого статуса, но оговорка делается только о смердах и далее (ст. 46) о холопах. Смысл этой оговорки, скорее всего, в том, что, в отличие от других категорий населения, к смердам эти «уроки» относятся только в случае, если они платят продажу, т. е. являются свободными людьми. Далее говорится, что за холопов, которых «князь продажею не казнить», платит господин. В это понятие включается и смерд-холоп — субъект ст. 26.

Чтение Пространной редакции «смердии холопъ», возможно, говорит о том, что ко времени ее составления смерды, являвшиеся холопами, стали восприниматься как в первую очередь холопы, а определение «смерд» превратилось в данном случае в прилагательное, призванное подчеркнуть, что это те холопы, которые имеют свое хозяйство и занимаются земледелием. В период составления Правды Ярославичей субъект ст. 26 воспринимался как смерд, ставший холопом, а в эпоху, когда появилась Пространная редакция (вероятнее всего, начало XII в.), — уже как холоп, сходный со смердом по своей хозяйственной деятельности [284].