Артём Федорчук - Фальсификация исторических источников и конструирование этнократических мифов

В своих предисловиях Я. А. Яралиев сообщает, что фотокопии этой рукописи, хранившиеся в архиве покойного лезгинского поэта 3. Ризванова, были переданы ему его сыном Д. Ризвановым, а сама рукопись «в объёме отдельных 50 страниц плотной пожелтевшей бумаги с голубоватым оттенком» находилась у поэта и в дальнейшем бесследно исчезла» [433]. Странно, что рукопись была «в объёме отдельных 50 страниц». Очевидно, «переписчик» (в отличие от средневековой нормы) использовал только одну сторону листа для письма, хотя следовало ожидать более экономное отношение к бумаге. Замечу, что в своих публикациях в «Дагестанской правде» об этом «открытии» другой сын поэта, тогда журналист, а ныне ответственный работник Министерства по национальной политике, информации и внешним связям Республики Дагестан Р. Ризванов, ничего не сообщал о происхождении рукописи и её копии, отмечая лишь «обнаружение» древнеалбанского текста, «чудом сохранившегося до наших дней», и информируя читателей, что газета «Самур» написала на днях «о находке ещё 49 страниц древнеалбанской рукописи», дешифровкой которых занялся профессор А. Мусаев [434].

Сразу отмечу, что ни дешифровщики, ни журналисты, писавшие об «открытии древнеалбанской рукописи», ее не видели. Настораживало не только само отсутствие оригинала, которым якобы кто-то владел, снимал с него копии, но и странное «исчезновение» рукописи, «всплытие» копий в различных местах и т. д. Удивляло и то, что «текст оказался написанным на чистейшем лезгинском языке… и настолько понятным, словно был написан ещё вчера» [435], хотя речь идёт о «рукописи», якобы созданной более десяти веков назад. Напрашивался целый ряд вопросов относительно окутанного вуалью таинственности обнаружения и происхождения рукописи и её копий, заслуживающие самостоятельного «расследования», которое, впрочем, ни к чему не привело бы, ибо перед нами возник откровенный фальсификат-«подкидыш», который воистину «был написан ещё вчера».

Обращал на себя внимание сам графический стиль, характер почерка и знаков, приближенных к современному письму, а не средневековому курсивному кавказскому (армянскому, грузинскому). А это должно было иметь место, ибо албанское письмо, имеющее общее происхождение, формальные и типологические параллели с армянской и грузинской письменностями, существовало не изолированно и должно иметь общие с ними тенденции графического (начертательного) развития. То же касалось пунктуации, которая в рассматриваемой рукописи предстаёт весьма развитой: это наличие не только абзацев, но и крестиков, отделяющих одно предложение от другого, тогда как в родственных армянской и грузинской системах письма в средневековый период использовалось двоеточие и реже троеточие. Сейчас, после открытия в 1996 г. профессором 3. Алексидзе албано-грузинских палимпсестов V в. в монастыре Св. Катерины на Синае [436], видно, что ничего подобного в албанском письме не было.

Проведённые анализ текста «Албанской книги» и сопоставление сведений, имеющихся в ней, с достоверными историческими фактами, показали, что это не «древняя албанская рукопись», а чистой воды подделка, созданная в наши дни и грубо фальсифицирующая историю [437]. Цель этой подложной рукописи — показ исключительности и превосходства конкретного народа, демонстрация древности его цивилизации, государственности, высокой культуры, что в итоге должно было послужить основанием для далеко идущих амбициозных историко-культурных, политических и территориальных претензий и притязаний в условиях социально-экономического кризиса, процессов сепаратизма и обострения этнополитической ситуации на постсоветском пространстве в 1990-х гг.

Анализ текста этого фальсификата показал, что создан он был человеком, неплохо знакомым с литературой по истории и культуре Кавказской Албании и обладающим определёнными воображением и творческой фантазией. Причём наблюдаемый параллелизм не подтверждаемых в исторических источниках сведений, содержащихся в «Албанской книге» и в ряде работ 3. и Р. Ризвановых (особенно в «Истории лезгин») [438], опубликованных до «открытия» и дешифровки этой «древней рукописи», раскрывает автора (или авторов) этого фальсификата.

Название Кьвевар (в переводе с лезг. — «Двое ворот») как албанское наименование Дербента часто фигурирует в «Албанской книге» и неоднократно в «Истории лезгин» [439]. Между тем специалистами — языковедами, топонимистами, историками, этнографами, археологами, географами — такой топоним не зафиксирован, что даёт основание говорить о его вымышленном происхождении. Мало того, этот придуманный в наши дни термин попал в эпос «Шарвили», который в значительной степени оказался подверженным «творчеству» искателей лезгинского фольклора. (Современная «редакция» эпоса о славном предке Шарвили, созданная поэтами 3. Ризвановым и Б. Салимовым, — тема отдельного разговора, который, будем надеяться, начнут все-таки литературоведы и фольклористы.)

И в «Албанской книге», и в «Истории лезгин» упоминается топоним Кьвепеле . (в переводе с лезг. — «Два холма») как албанско-лезгинское наименование ранней албанской столицы Кабалы [440]; хотя специалистами такой топоним не установлен, что указывает на его искусственный характер.

Среди различных албанских племён в «Албанской книге» и в «Истории лезгин» называются племена кас, кюр/кур, бил/фил, шар/шарв [441], которые в подлинных письменных источниках не встречаются.

Согласно «Албанской книге», «Микран, (т. е. Михран — основатель новой албанской династии Михранидов. — М. Г .) спасаясь, убежал в Алупан вместе со своими 200 тысячами мужей курдских (здесь и далее выделено мной — М. Г .) племён» [442]. А в статье 3. Ризванова под символичным названием «Два фрагмента о научных фальсификациях», опубликованной за четыре года до дешифровки «Албанской книги», в том же номере журнала «Лезгистан», что и «обнаруженная страница из неизвестной албанской книги», читаем: «…небольшое курдское княжество неподалёку от Гянджи было впервые создано курдом Михраном. Из курдского рода Михранидов происходил и известный полководец Джаваншир» [443]. Но ни один письменный источник не даёт даже намёка на курдское происхождение Михрана, Михранидов, их связь с курдами . И в противоположность этим утверждениям «Албанской книги» и 3. Ризванова у Мовсеса Каланкатваци [444]содержатся указания на знатное персидское происхождение Михрана, являвшегося родичем Хосрова II Парвиза.

В противовес сведениям античных писателей «патриотично» настроенные авторы «Истории лезгин» считают, что «дружный отпор местных племён» вынудил Гнея Помпея «покинуть пределы Албании» [445], что весьма созвучно информации «Албанской книги» о борьбе албан с легионерами «полководца Пумпи» [446]. Хотя по данным античных авторов (например, Плутарха) [447], албаны потерпели поражение, и албанский царь Ороис (Ород) выдал Помпею заложников, которые позже приняли участие в триумфальном шествии римского полководца. Античные авторы, описывая кавказскую кампанию Помпея 66–65 гг. до н. э., опирались на свидетельства очевидцев — участников похода и реляции о походе. На что, интересно, опирался автор так называемой «Албанской книги»? Вряд ли на народную память, которая по прошествии восьми веков (рукопись якобы была написана, судя по её тексту, в VIII в.) могла сохранить многие нюансы, созвучные сведениям античных писателей. Очевидно, автор фальшивки был знаком с трудами Плутарха, Диона Кассия, Аппиана и др., правда, в русском переводе.