Артём Федорчук - Фальсификация исторических источников и конструирование этнократических мифов

Согласно «Албанской книге», супруга шаханшаха Хосрова II Ширин являлась удинкой (т. е. албанкой), будучи дочерью некоего утикца [448]. На этот счёт близкого мнения, высказанного до дешифровки «Албанской книги», придерживается Р. Ризванов, называющий её албанской царицей [449]. По достоверным же историческим данным — имеются в виду сведения, содержащиеся в сочинениях современников Хосрова и Ширин: в «Истории» Феофилакта Симокатты, «Церковной истории» Евагрия, «Истории» Себеоса, в Анонимной сирийской хронике, — Ширин была арамеянкой, уроженкой Хузистана, соотечественницей Григория Форатского.

Наконец, в книге Ризвановых и в «Албанской книге» приводится 12-частное деление лезгинско-албанского календаря, и названия шести месяцев соответствуют друг другу: ибне — ибне, нава — (нава) сардум, тIул — туьлен, баскIум — баскIум, фундукI — фундукI, эхен — экнагъ [450]. Эти наименования восходят к названиям месяцев 12-частного албанского календаря: хаба (хибна), навасардон, тулини (тулэн), бочкон, бонтоке, эхнай (ехна) , которые зафиксированы средневековыми армянскими авторами и были предметом изучения специалистов-лингвистов Э. Агаяна, А. Шанидзе, А. Абрамяна, В. Гукасяна (некоторым названиям месяцев предложены удинские этимологии). Между тем профессиональными этнографами, специально занимавшимися народным лезгинским календарём (А. Г. Трофимова, С. С. Агаширинова, Г. А. Гаджиев), выявлено 24-частное деление, и наименования этих периодов не соответствуют названиям месяцев албанского календаря.

Приведённые параллели совпадения «творчества» наводят на мысль об авторстве так называемой «Албанской книги» и служат ещё одним подтверждением того, что мы имеем дело с фальсификатом. Отмеченные же выше соответствия календарных систем (как и многое другое) преследовали цель « увязать древних Албанов с Лезгинами, которые и являются прямыми их потомками » [451](выделено мной — М. Г .). Эта же задача стояла перед автором (или авторами) «Албанской книги», написавшим рукопись видоизменёнными албанскими буквами на современном лезгинском языке (разбавленном двумя сотнями придуманных слов, которые заменили заимствования из других языков) и доставившим впоследствии мнимую радость «открытия» своим дешифровщикам.

Эта фальшивка дала возможность различным лезгинским общественным и политическим деятелям утверждать, что «в основе албанской письменности и государственного языка лежит лезгинский язык» [452], что лезгины являются прямыми потомками албанов, что албанский язык «в основном сохранился в современном лезгинском языке» [453]. Ссылаясь на сообщение «Албанской книги» о том, что «Алупу (по «Албанской книге» — младший сын Таргума, этнарх и эпоним албанцев. — М. Г .) были предоставлены земли от нижнего моря (т. е. Средиземного, по интерпретации дешифровщика. — М. Г .) до верхнего (т. е. Каспийского. — М. Г .) и от нижних гор до верхних» [454], они констатируют, что «народы, говорившие на пралезгинском или близком к нему языке, проживали на юге Балканского полуострова, территории Малой и Передней Азии и занимали большую часть Кавказа» [455].

За этим последовали «дешифровки» на основе лезгинского языка Фестского диска, надписи на секире из Аркалохори, иероглифического письма критских печатей, линейных писем А и Б, кипро-минойского письма на табличках из Энкоми, доказательства прямого генетического родства современного лезгинского языка с хаттским (протохеттским), минойским (микенским), а собственно лезгин — с шумерами, пелазгами, этрусками и т. д. и т. п. [456]. Для примера приведу только три показательных этнокультурных вывода этих «исследователей»:

«Шумеры имеют прямую генетическую связь с лезги»;

«Культура аккадцев, вавилонян и ассирийцев в основном была культурой лезгиноязычных народов — шумеров и хурритов, поэтому к истории и культуре этих народов нынешние лезги как потомки кутиев (утиев), хурритов, урартов имеют прямое отношение» [457];

«Лезгиноязычные племена являются участниками создания древнегреческой мифологии» [458].

«Албанская книга», таким образом, послужила своего рода катализатором и основой в сложении современной лезгинской этноцентристской мифологии. В этой системе взглядов ярко выражены основные тенденции и мифы, свойственные этнократическому подходу в исторических исследованиях. Это прежде всего доказательство глубочайшей древности и автохтонности своего народа на его современной этнической территории и за её пределами на обширных пространствах, как правило, «от моря до моря». Затем — установление «великих» и престижных «прямых» предков, определение и утверждение генетической связи этих предков с великими цивилизациями древности. Наконец, притязание на культурные (прежде всего письменность) и политические (наличие древней государственности) достижения и приоритеты, что, в свою очередь, должно легитимировать «претензии на строительство своей государственности и в наше время» [459].

Появление на свет «Албанской книги» и формирование развивающейся лезгинской этноцентристской мифологии было обусловлено изменившейся в конце 1980-х гг. общественно-политической ситуацией в стране, распадом СССР, вызвавшим рост национального самосознания, обострение этнополитической ситуации, появление массы национальных движений и т. д. В результате развала СССР лезгины стали одним из разделённых народов, оказавшихся по обе стороны российско-азербайджанской границы и испытывавших «неудобства» в сфере национального и социально-культурного развития, образования и т. д. ещё в советский период со стороны азербайджанского руководства, проводившего политику «тихой» ассимиляции.

Образованное в июле 1990 г. и зарегистрированное в мае 1992 г. Лезгинское народное движение «Садвал» («Единство»), объявленное вскоре в Азербайджанской Республике террористической организацией, поставило в числе главных политических целей не только объединение лезгин Дагестана и Азербайджана и создание независимого государства Лезгистан, но и написание «истинной» истории лезгин, которая «нуждается в объективном исследовании и интерпретации без идеологического и националистического давления» [460]. Одним из важных источников в создании такой «подлинной» национальной истории и выступила «Албанская книга», содержащая богатейшую «информацию» по истории и исторической географии, этнонимике и календарю, культуре и идеологии Кавказской Албании. Чего стоит, например, перечень целого ряда вымышленных писателей, поэтов, архитекторов, полководцев, деятелей науки и культуры, который открывает «гениальный писатель» Джамаг, предстающий предшественником (а, возможно, и вдохновителем) великого Низами Гянджеви, в «борьбу» за определение национальной принадлежности которого ныне вступили лезгинские, цахурские, аварские интеллектуалы.