Артём Федорчук - Фальсификация исторических источников и конструирование этнократических мифов
- Название:Фальсификация исторических источников и конструирование этнократических мифов
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Институт Археологии Российской Академии наук
- Год:2011
- Город:Москва
- ISBN:987-5-94375-110-3
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Артём Федорчук - Фальсификация исторических источников и конструирование этнократических мифов краткое содержание
Фальсификация исторических источников и конструирование этнократических мифов - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Интервал:
Закладка:
Кто же стал автором подделки? Вряд ли им был Абдулла Зинни Сойсал (крымский татарин, живший в Турции, а потом в Польше, ученик Т. Ковальского, преподаватель турецкого языка в Восточном институте Варшавы) [488], переводчик сочинения Кефеви на польский (иначе неточностей и явного непонимания текста было бы, вероятно, меньше). Был ли автором сочинения сам Джафер Сейдамет (Кырымер)? В начале своей политической карьеры он склонялся к эсерам, затем стал всё более впадать в военно-диктаторские амбиции, состоял членом ЦК «Милли Фирка», исповедовал идею создания в Крыму при поддержке Турции национального татарского государства. В правительстве генерала Сулькевича, которое держалось у власти с 25 июня по 15 ноября 1918 г., Джафер Сейдамет был министром иностранных дел. После гражданской войны Джафер жил в Стамбуле, занимаясь в том числе и литературным творчеством (он был европейски образован, знал несколько языков) [489]. Его перу, например, принадлежит книга об Исмаиле Гаспринском (1934), в 1930 г. в Варшаве он выпустил в свет на польском языке сочинение «Крым». Джафер неоднократно бывал в Польше, подолгу жил там, а также имел тесные контакты с добруджинскими татарами. Вместе с другим видным представителем крымской диаспоры Мюстеджипом Улькюсалем он сотрудничал с пазарджикским журналом «Emel» («Стремление») [490]. В 30-е гг. XX в. в Польше добруджинская тема звучала в востоковедной литературе довольно отчётливо [491].
Кырымер всегда интересовался крымской историей. Еще в 1910 г. крымскотатарское подпольное общество «Ватан», созданное незадолго до этого с участием Сейдамета, принимает решение об издании собственных книг и статей. Причём один из членов общества Абдульхаким Хильми специально работает над языковым упрощением, дополнением и снабжением примечаниями «Гюльбун-и ханан» [492]. Вскоре этот труд был напечатан в Стамбуле. Национальная история в деятельности общества занимала большое место.
Как представляется, только дальнейшее скрупулёзное изучение памятника (если только не откроются новые обстоятельства) позволит решить вопрос об авторе (авторах?), определить источники сочинения, выявить, возможно, подлинные пласты текста (в этом случае важна степень редакторской работы), уточнить идейную направленность произведения и т. д. Вполне очевидно, что это сочинение — очень поздняя компиляция, претендующая на древность [493].
Д. Колодзейчик, который связал этот труд Кефеви с последствиями крымского похода Миниха 1736 г. [494], обратил внимание на то, что в факсимиле титульного листа нового издания читается фраза tercüme оlunmuşduk — т. e. «было переведено» [495]. Можно было бы предположить, что текст Кефеви является переводом-переработкой какого-либо иноязычного труда.
Однако факсимиле титула, приложенное к польскому изданию, даёт абсолютно однозначное чтение: tahrir ve testir olunmuşdur — т. е. «было написано и начертано» [496].
Одно текстологическое наблюдение, возможно, поспособствует выявлению иных, кроме западных (польских и латиноязычных), источников текста Кефеви [497]. В описании Полтавской битвы (время правления Гази-Гирея) целый пассаж текста со слов ta derun-i vilayet-i Moskov olan [498]почти совершенно совпадает с соответствующим фрагментом «Умдет ат-теварих» Абд ал-Гаффара Кырыми (время правления того же хана) [499]:

Таким образом, очевидно, что либо Абд ал-Гаффар Кырыми черпал свои сведения у Кефеви, либо наоборот. Однако Абд ал-Гаффар в числе аккуратно упомянутых им источников своего труда Кефеви не называет. И так как он сам был современником битвы и опирался в своём описании многих событий того времени на собственные впечатления и воспоминания, пользоваться каким-либо современным ему источником Кырыми не было смысла.
Последнее наблюдение ещё раз убеждает в том, что труд Кефеви — поздняя компиляция, созданная в начале 20-х гг. XX в. (в 1928 г. появилась уже первая печатная информация об этом памятнике) за пределами Крыма, скорее всего, группой антироссийски настроенных крымских татар, связанных с Польшей.
М. Б. Кизилов
Ильяш Караимович и Тимофей Хмельницкий: кровная месть, которой не было [500]
"What would you say about a young man who had
a strange theory about a certain work of art, believed in
his theory, and committed a forgery in order to prove it?"
"Ah! that is quite a different matter," I answered.
Oscar Wilde. The Portrait of Mr. W. H.Ещё один из первых биографов С. Шапшала (1873–1961) крымчакский [502]историк-любитель Лев Исаакович Кая писал: «Подробное изложение биографии Шапшала потребовало бы написания… целой книжки о нём и его жизненных приключениях. Его жизнь была ими не беднее, чем жизнь графа Монте-Кристо» [503].
Действительно, родившийся в Бахчисарае в 1873 г., востоковед, дипломат, герой нескольких художественных рассказов и глава восточноевропейской караимской общины Серая Шапшал провёл бурную и полную самых удивительных приключений жизнь. Известный в караимской среде как Серая бен Мордехай, в российское и советское время Шапшал называл себя Серая или Сергей Маркович Шапшал, зачастую добавляя к своему имени такие почётные тюркские титулы, как «Хаджи» (Паломник) или даже «Хан» Шапшал. Особенно помпезно звучало его имя в польский период, когда он именовал себя Jego Exellencja Szapszal Hadzy Seraja Han [504]. Практически сразу после окончания в 1901 г. факультета востоковедения Санкт-Петербургского университета Шапшал был отправлен в Персию: официально — для выполнения роли учителя при сыне шаха, а на практике он совмещал вышеупомянутые педагогические функции с ведением агентурной деятельности по поручению российского МИДа. В 1908 г., используя своё политическое влияние, Шапшал был одной из главных фигур, подавивших конституционно-демократическую революцию в Персии [505]. После избрания его в 1915 г. на пост Одесского и Таврического гахама ( хахама ), административного и духовного главы российских караимов, Шапшал, казалось бы, отходит от политических интриг, но продолжает, тем не менее, поддерживать контакты с самыми высокими лицами Российской империи, включая царскую семью. Будучи в эмиграции в Турции после революции и начала Гражданской войны, в 1927 г. Шапшал был избран на пост Трокского гахама , т.с. главы польско-литовской караимской общины. Затем, проживая в Вильне (позднее Вильнюсе) с 1928 г., Шапшал находит общий язык с польской, литовской, нацистской и, наконец, советской администрацией, закончив свой жизненный путь в качестве научного сотрудника Академии наук Литовской ССР в 1961 г. [506]
Все это время, с 1896 г. и вплоть до последних дней своей жизни, Шапшал занимается собирательством антиквариата, рукописей, монет и других предметов истории и культуры, а также написанием той или иной степени убедительности академических работ [507]. В тюркологической и особенно караимской среде вплоть до наших дней бытует крайне почтительное, если не сказать апологетическое отношение к Шапшалу. На наш взгляд, тем не менее, большинство его научных трудов, посвящённых истории караимов, не выдерживают строгой академической критики. Более того, некоторые из опубликованных им документов являются фальсификациями, направленными прежде всего на возвеличивание роли караимской общины в мировой истории. В этом смысле Шапшал, безусловно, является продолжателем европейской «романтической» традиции «удревнения» истории своих народов. В караимской историографии на поприще подделывания документов ему предшествовали такие караимские деятели, как Авраам Фиркович, Мордехай Султанский и Авраам Леонович.
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: