Артём Федорчук - Фальсификация исторических источников и конструирование этнократических мифов

Не исключено, что «ДТ» — подделка совсем недавняя, т. к. некоторые пассажи отдают ни с чем не сравнимым этнопассионарным винегретом Л. Н. Гумилёва. Подобно «последнему евразийцу», увековеченному в памятнике на Петербургской улице в Казани, авторы «Казанской истории» в кратком отрывке разворачивают захватывающую солянку из разновременной смеси народов, этносоциальных групп, частных мотиваций групповых действий и глобальных последствий, вытекающих из «личной неприязни». Правда, если это так, то и гумилёвские построения были освоены автором «Казанской истории» строго в соответствии с современным национальным интересом Великой Булгарин. Забавно читать о генетической неприязни булгар к ногаям, особенно если принять во внимание, что это самоназвание у последних возникло уже после Куликовской битвы и связано с именем Едигея.

Много интересного «ДТ» предлагает и для других новых суверенных государств, ищущих собственную идентичность. Так, в рассказе о Куликовской битве среди воинских контингентов Мамая упоминаются «анчийские казаки». Без особых пояснений невозможно понять, что за этнографическая группа имелась в виду. Не соотносить же её с ачинскими казаками Сибирского казачьего войска XIX–XX столетий! Но приложенный к «историческому своду» словарь древнебулгарских терминов объясняет, что анчийцы — это первоначально гуннские части из иранцев, славян и булгар Украины, охранявшие границы Украины и ходившие в походы вместе с гуннами; впоследствии — украинцы [684].

А. Блок в своё время определил российскую идентичность словами: «Да, скифы — мы!» Вероятно, теперь Союзу писателей Украины придется создавать гимн гуннам.

Забавное объяснение «ДТ» даёт известию о том, как бек — Дмитрий оказался под сломанным деревом. Оказывается, воины Засадного полка, скрывавшиеся в дубраве, посекли деревья для организации лесного завала. Это действительно хороший приём для того, чтобы заставить конного противника спешиться и замедлить ход на лесной дороге, где открытое пространство легко перекрывается стволом упавшего дерева. Какой смысл подрубать деревья воинам, чья тактическая задача состояла в том, чтобы до поры скрыться с глаз неприятеля за лесом, а затем в нужный момент вступить в бой в открытом поле? «ДТ» этого противоречия не объясняет.

Для создателей таких «свидетельств прошлого» придирки, подобные моим, — хлеб насущный. Завяжется дискуссия о подлинности, а там, как говорится в старом анекдоте, «не то он украл шапку, не то у него украли шапку…». В результате источник заживёт! Это главное. Вот и «Джагфар тарихы» уже живёт. На основе этого «источника» в Казанском государственном педагогическом университете создан и опубликован курс лекций по истории татарского народа [685]. Автор, вводя в свои лекции этот «источник», заменяет его источниковедческий анализ следующим пассажем: «В дополнение к известным русским источникам мы используем информацию о Куликовской битве, содержащуюся в труде известного поэта, историка XVI в. Мухаммедьяра (он же Бу-Юрган) «Казан тарихы» («Казанская история»). Использование сведений из ранее неизвестного широкому кругу читателей, а также специалистам-историкам позволит (так в тексте. — А. П .), на наш взгляд, осмыслить одни аспекты истории Куликовской битвы и переосмыслить другие» [686]. Очень символично, что автор лекций забыл назвать это «ранее неизвестное широкому кругу» НЕЧТО источником. Впрочем, занятен и его список «известных русских источников». Во всей главе о Куликовской битве помимо упомянутого сочинения Бу-Юргана использовано десять работ. Это книги С. Ф. Платонова, С. М. Соловьёва, историко-библиографические очерки С. В. Бушуева и Г. Е. Миронова, справочник Б. Г. Пашкова, статьи и монографии М. Н. Тихомирова, М. Каратеева, В. Шавырина (эссе о Неделимом поле, напечатанное в 1997 г. в журнале «Родина»), М. Е. Сафаргалиева, А. Н. Кирпичникова и, конечно, Л. Н. Гумилёва. Любопытно, что из десяти «русских источников» четыре не использованы ни разу. Три (Соловьёв, Сафаргалиев и Кирпичников) привлечены к освещению вопроса о численности войск (от 1 до 3 ссылок). Гумилёв (3 ссылки) и Шавырин (5 ссылок) используются для подтверждения деталей собственной гипотезы. В качестве русской летописи выступает биографический справочник Б. Г. Пашкова (28 ссылок). Бу-Юрган использован ровно 30 раз. Подсчет ссылок — не простое буквоедство: арифметика даст наглядное представление о главном источнике автора. Исчезают иллюзии о том, что в лекциях для будущих педагогов использован хоть какой-нибудь подлинный исторический источник.

Подробно перелагая подделку, лектор учит: «Не следует забывать, что описание выигранных или проигранных сражений минувших эпох не должно подпитывать шовинистические настроения у нынешних и грядущих поколений, формировать у них представления о превосходстве одного народа над другим» [687]. Полноте! Откуда взяться этим шовинистическим представлениям? Читайте разные книги «Джагфар тарихы» и увидите, в частности, какой именно народ сохраняет своё лицо в противостоянии предводителя-труса с военачальником-идиотом. Видимо, в такой ситуации только булгары и могли показать себя с лучшей стороны, победив всех врагов, причём по обе стороны фронта.

Одерживать воображаемые победы в вымышленных битвах, описанных в выдуманных источниках, нетрудно, особенно если очень хочется. Этот мотив мне понятен. Но зачем рекламировать подобные подделки в рамках серьёзных научных конференций? Я был крайне удивлён, когда в 2005 г. на конференции, посвящённой Куликовской битве, в Государственном историческом музее услышал обсуждение известий «Казан тарихы» в таком духе: конечно, история этого памятника не до конца ясна, но ряд сведений весьма интересны [688]. Затем последовала публикация доцента рязанской Академии права и управления И. А. Гагина, в которой выводы об исторической достоверности ряда сведений «ДТ» звучат еще более отчетливо [689].

Автор статьи излагает «каноническую», т. е. предложенную авторами фальшивки версию создания и «обретения» псевдоисточника. Признаёт её правдоподобной. Потом указывает на общие (отмеченные уже во введении Нурутдинова) слабости публикации: «не отвечает академическим требованиям»; опубликована в переводе на русский язык; даты хиджры переведены в юлианское летоисчисление. Именно эти моменты, по мнению создателей и пропагандистов «Свода», должны были вызвать сомнения учёных в подлинности. Исходя из этого и составлена легенда об «обретении» псевдоисточника. Замечу, что, конечно, перечисленные здесь обстоятельства не добавляют доверия к документу. Но заключение о поддельности «ДТ» не связано только с этими фактами.