Денис Хрусталёв - Ледовое побоище в зеркале эпохи [Сборник научных работ, посвященный 770-летию битвы на Чудском озере]

При попытке охарактеризовать русско-ливонские отношения за весь период с конца XII века и до начала Ливонской войны в 1558 году могут помочь некоторые более или менее подлежащие учету данные. За эти 380 лет 30 или 40 войн оставили свой след в источниках. Возможно, их было и больше, поскольку нелегко провести различие между тем, что было собственно войной, и незначительным столкновением. Само собой разумеется, что число отдельных походов, пограничных стычек, коротких грабительских набегов из мести и т. п. исчисляется десятками. Многие из них даже их современники не считали достойными упоминания, а потому нам они известны только из косвенных свидетельств.

Военные конфликты происходили как на русской, так и на ливонской земле, хотя не слишком много сведений о том, кто на кого нападал. Обстоятельства свидетельствуют, что обе стороны в плане вооружения и организации обладали возможностью ведения войны всеми способами, а также что между ними существовало известное равновесие сил.

Большое число военных конфликтов само по себе еще не может свидетельствовать о состоянии перманентной войны с постоянной обоюдной готовностью к совершению нападений [347]. Мы еще сможем не раз утверждать, что военные кампании с той и другой стороны Наровы и Великой существенным образом предопределяли сущность Русско-ливонских связей, чего не было в отношениях Новгорода с прочими русским княжествам или даже с Литвой. Однако при более пристальном рассмотрении становится заметно, что в восточно-прибалтийском регионе состояние войны, когда велись реальные военные действия, царило в общей сложности лишь около двух десятков лет, но даже в это время основная территория и большая часть населения с обеих сторон не слишком от них страдали. Для более чем 300 лет в пределах этого периода отсутствуют свидетельства о каких бы то ни было военных акциях или замыслах <���…>. Спокойными были годы 1270–1285, 1300–1322, 1324–1340, 1370–1392 и 1428–1443; ну и, конечно, в промежуток между 1503 и 1558 годом русские и немцы имели, не взирая на пробитые головы и угнанный скот с обеих сторон, самую длительную мирную фазу в истории их взаимоотношений в балтийском регионе <���…>.

Не совсем понятно, надо ли расценивать 62 известных русско-ливонских договора о перемириях, мире и заключении союзов как свидетельство доверительного и регулярного двустороннего общения или же, наоборот, правда в том, что там, где должны были заботиться о таком количестве мирных соглашений, война обрела себе постоянное место. Наряду с этим нам известно такое же количество попыток обеих сторон путем переговоров поскорее покончить с войнами, продлить договоры или заключить союзы, которые красноречиво свидетельствуют о постоянных поисках мира. Невзирая на все культурные, прежде всего, религиозные противоречия, политическая практика скрывала существенное сценическое пространство. Соседей можно было прекрасным образом использовать в качестве военного подкрепления или козырной карты в дипломатическом противостоянии — в том числе и против соотечественников.

Новгород и Псков также мало противостояли ливонцам в составе единого блока, как и государства ливонской конфедерации русским. Средневековая Ливония состояла из пяти, а одно время (до 1346 года) из шести отдельных государств, которые проводили de facto независимую друг от друга внешнюю политику <���…>. Поэтому неудивительно, что между русскими и немцами время от времени возникали весьма оживленные союзнические отношения. В 1228 году псковичи «възяша миръ съ рижаны, Новгородъ выложивъше, а рекуче: "то вы, а то новгородьци; а намъ ненадобе; нъ оже поидуть на насъ, тъ вы намъ помозите" и они рекоша: "тако буди!"» [348]. В 1323 году Новгород и Немецкий орден в Ливонии заключили «вечный союз», направленный против Пскова [349]. В 1392 году внутренние противоречия в Ливонии, постоянная борьба Немецкого ордена против рижского архиепископства привели к установлению связей архиепископа с новгородцами, направленных против ордена, которые, впрочем, ни к чему не привели, поскольку военные силы Новгорода были скованы натянутыми отношениями с Москвой. В 1395 году дерптский епископ объединился с «виталийскими братьями», литовцами и русскими для осуществления военных акций против Ливонского ордена [350]. В 1407 году псковский летописец жаловался, что дьявол Новгороду в душу вселил зло, поскольку в отношении немцев и литовцев он проявляет любовь, в отношении же Пскова ненависть. Далее следует: «И бысть псковичемъ тогда многыя скорби и бѣды, ово от Литвы, а иное от Немець и от своея братья от Новагорода» [351].

В 1465 году мы снова видим новгородцев в составе союза, направленного против их сородичей с берегов Великой: «И новогородцы же биша челомъ Нѣмцемъ, чтобы имъ пособили противу псковичь; и Нѣмцы ркошася пособити» [352]. И наконец в 1471 году столь гордые и свободные господа с Волхова вдруг подумали, что смогут оборонить себя от постоянно возраставшего натиска Москвы и ее союзника Пскова только посредством совместного выступления с Немецким орденом в Ливонии [353].

Ливония, Швеция, Литва не были в русском сознании просто «врагами». Наши новгородские и псковские авторы локализовали зло не на Западе, но в самой чуждости. При описании ливонских нападений они могли обходиться без полемики, направленной в адрес агрессоров, поскольку от соседей ничего другого, кроме использования слабости русской обороноспособности, и не ждали. Случается, что летописи деловито и сухо сообщали о жутких событиях, которые временами происходили между немцами и русскими. В псковских летописях мы читаем:

«В лѣто 6792-е [1284]. Бысть знамение в лунѣ, месяца декабря 24 въ день недѣлныи. И по двою недѣль месяца генваря во 12 день, избиша Нѣмцы пскович на дани, оу Волыстуб 40 муж; якоже древле и грунографи глаголютъб яко знамение нѣсть на добро, но на зло присно является».

«В лѣто 6807 [1299]. Бысть знамение в лунѣ, месяца сентября во 8 день. То же зимы изгониша Нѣмцы ратию посад оу Пъскова 6 месяца марта въ 4 день; избиша черньцовъ и черниць и оубогия и жены и малыя дѣти, а мужии богъ оублюде. И на оутрии же день приступиша ко граду, хотяще град Псковъ пленити, а князя Довмонта руками няти. Довмонт же князь выехав со Иваном Дорогомиловичемъ и с мужи псковичи, и с помощию святыя троица воополчившеся и оударищася на безбожных Нѣмець <���…>: овы избиша, а иныя поимаша живы, а прочии вскоре щустрѣмишася на брегь».

«В лѣто 6831 [1323] <���…> Тое же весны приидоша Нѣмцы къ Псковуб месяца марта въ 11, и стояша под градомъ 3 дни и отъидоша съ срамомъ. По томъ бяше за 8 недѣль, месяца маия въ 11 день, приидоша Нѣмцы к Пскову, загордѣвшеся, в силѣ тяжцѣ, без бога, хотяще плѣнити домъ святыя Троица; приехаша в кораблях и в лодиях и на конях, с пороки и з городы и со инѣми многими замышлении».