Анатолий Хазанов - Экспансия Португалии в Африке и борьба африканских народов за независимость (XVI–XVIII вв.)

В 1624 г. Нгола Мбанди умер [20] Дату смерти Нгола Мбанди (1627), указываемую Кавацци, следует признать ошибочной, так как она опровергается всеми остальными источниками. (или был отравлен родственниками и придворными, недовольными его пропортугальской политикой) [21] Есть и другие версии относительно смерти Нгола Мбанди. Ф. де Соуза писал в 1624 г., что Нгола покончил самоубийством [225, с. 92]. .

Нам представляется недостаточно обоснованной точка зрения авторов упоминавшейся «Истории Анголы» о том, что Нзинга приказала убить брата в связи с тем, что он не хотел уважать мирный договор и собирался продолжать военные действия против португальцев. Хотя версия об убийстве вполне допустима, его мотивы были, по-видимому, иными. Можно предполагать, что Нгола Мбанди был противником подготовки большой войны против португальцев и выступал за более тесный союз с ними. Бенту Ребелу, который был в Ндонго в момент смерти Нгола Мбанди, обвинял Нзингу в том, что она отравила брата, так как была против его политики соглашательства с португальцами [225, с. 92].

В пользу нашего предположения говорит и то, что сразу же после смерти брата Нзинга порвала и с христианством и с португальцами. Негодуя по поводу этого шага и стремясь представить Нзингу в возможно более непривлекательном свете, Кавацци писал: «Принцесса донна Анна, которая была другом португальцев только из своих особых интересов… вернувшись к своему двору в Кабасу, снова впала в жестокость. Обратившись к своим ложным божествам и выполняя их волю, она публично учинила страшную резню». Лаба добавляет: «Она знала, что принятие ею христианства пришлось не по вкусу ее народу, а она хотела завоевать у него потерянную любовь. Она делала все это, чтобы иметь возможность претендовать на корону» [61, с. 499, 501]. Прежде чем стать королевой, Нзинга приказала убить сына Нгола Мбанди, по-первых, чтобы избавиться от соперника, а во-вторых, чтобы отомстить за смерть своего сына. Так же она поступила со многими другими членами королевской фамилии.

Убедительное объяснение этим убийствам дал в своей статье «Нзинга Матамбы в новой перспективе» Дж. Миллер. Он связывает их с теми трудностями, которые ставило обычное право амбунду на пути женщины к власти. По его мнению, претензии Нзинги на королевский титул Нгола (или, по терминологии Миллера, «Нгола а Килуанжи») нарушали установившиеся нормы амбунду по меньшей мере в трех отношениях. «Во-первых, — пишет Дж. Миллер, — европейский термин "сестра" не отражал истинного положения Нзинги в глазах амбунду ввиду ее происхождения от матери, которая не являлась матерью короля. У амбунду существовали правила матрилинейного наследования, и "полусестра" от сожительницы короля вообще принадлежала к другому роду. Во-вторых, Нзинга была дочерью "невольницы", жившей при королевском дворе. Она имела, таким образом, отдаленное отношение к королевской родословной и не могла ожидать поддержки своих претензий стать королевой. В третьих, амбунду враждебно относились к женщинам, имеющим политический титул, и запрещали какой-либо женщине занимать положение "Нгола а Килуанжи"» [342а, с. 205–206].

Став десятой правительницей Ндонго [288, с. 43], Нзинга направила послание новому губернатору Анголы, Фернану де Соуза, в категорической форме потребовав у него эвакуации форта Мбака. В случае принятия этого ультиматума Нзинга обещала возобновить продажу рабов португальцам и открыть невольничьи рынки, а в случае отказа угрожала войной.

Ни один из известных нам авторов, писавших об этих событиях, не останавливается на вопросе, почему Нзинга столь быстро изменила свою политику по отношению к португальцам и уже через два года после своего крещения и заключения мирного договора сочла возможным бросить им открытый вызов. Между тем рассмотрение этого вопроса особенно рельефно показывает гибкость и мудрость Нзинги, обнаружившей подлинно государственный ум. Есть основания предполагать, что эти изменения в политике Нзинги были связаны с тем, что ей стало известно о затруднениях, возникших для португальцев в связи с началом голландского проникновения в Анголу.

В 1621 г. была основана голландская Вест-Индская компания, которая начала финансировать военные экспедиции в Африку.

В июне 1624 г. голландцы сожгли шесть португальских судов в бухте Луанды, а в августе предприняли новую атаку. Они вошли в контакт с правителем Конго Педру II. Об этом не могла не знать Нзинга, которая имела тесные контакты с королем Конго и многочисленных шпионов в зоне португальского владычества. Вероятно, известия о нависшей над португальцами угрозе голландского вторжения ускорили отправку ее ультиматума в Луанду.

Ф. де Соуза, понимавший, к каким опасным последствиям может привести война и с голландцами и с африканцами, в письме в Лиссабон рекомендовал принять ультиматум Нзинги. Но Лиссабон реагировал на это предложение отрицательно [225, с. 92].

Вынужденный подчиниться, губернатор оказался в весьма сложном положении. Лиссабон требовал активизации работорговли. Между тем главные торговые пути были отрезаны, а невольничьи рынки закрыты. Даже вожди, оставшиеся лояльными по отношению к португальцам, отказывались поставлять рабов. Многие из них так обеднели из-за беспрерывного изъятия рабов, что не в состоянии были платить пошлину или посылали мальчиков и стариков вместо здоровых мужчин [там же; 408, с. 129].

Сильный и непрерывный нажим, который оказывался на вождей кланов, находившихся под контролем португальских фортов, заставил многих из них искать помощи в восточной части Ндонго. Здесь они объединили свои усилия с Нзингой, которая, избрав своей резиденцией острова Киндонга на р. Кванза, формировала там армию и готовилась к войне против португальских захватчиков.

Понимая, что для изгнания колонизаторов необходимо единство ангольцев, Нзинга создала коалицию африканских племен и народностей. В нее вошли многие племена, жившие в бассейне Кванзы и в Кисаме, страдавшие от набегов португальцев, а также рабы, бежавшие из зоны португальской оккупации и находившие убежище у Нзинги [22] В числе присоединившихся к Нзинге были и африканские солдаты, обученные португальцами (кимбарес) [408, с. 135]. [314, с. 57].

По свидетельству О. Даппера, рабы «бежали к ней большими толпами» [73, с. 369]. Кроме того, как видно из некоторых источников, Нзинга привлекла к себе на службу воинственных жага, издавна враждовавших с португальцами и промышлявших грабежом к югу от р. Кванза [61, с. 502]. Это дало ей возможность создать многочисленную армию.

Дж. Миллер полагает, что «две тесно связанные стратегии, доминировавшие в ее акциях в конце 1620-х годов, — союзы с "аутсайдерами" и вербовка солдат среди неимущих — искусно компенсировали слабость ее позиции во внутренней политике амбунду» [342а, с. 208]. Нам представляется, что концепция Дж. Миллера о том, что в основе деятельности Нзинги лежало желание компенсировать слабость ее позиций среди амбунду в связи с ее «некоролевским происхождением», нуждается в дополнительной аргументации. Думается, что стремление Нзинги объединить под своим руководством многие племена бассейна Кванзы и беглых рабов было вызвано не столько желанием укрепить свое положение в качестве королевы, сколько соображениями подготовки войны против португальских захватчиков.