Анатолий Хазанов - Экспансия Португалии в Африке и борьба африканских народов за независимость (XVI–XVIII вв.)

По свидетельству Гонта, португальцы, «проходя по улицам, понесли большой урон от камней, дротиков и копий, которые бросали мужчины и женщины из окон и террас домов в таком количестве, что наши вынуждены были прятаться под балконами… и из-под них стреляли в тех, кто был в окнах и террасах» [96, т. II, с. 11].

Взятие Момбасы сопровождалось страшными жестокостями озверевших колонизаторов. По свидетельству Барруша, во время этой кровавой бойни португальцы убили «1530 мавров и 200 из более чем тысячи невольников, которых они захватили потом при грабеже города» [43, дек. 1, гл. VIII, с. 334]. Примерно такие же данные о количестве жертв при штурме города приводит другой очевидец событий, который пишет, что «на улицах и в домах было много трупов, коих, как говорят, насчитывалось 1500» [25] Гоиш тоже пишет, что было убито 1500 и взято в рабство 200 человек, «в том числе много белых и красивых женщин, которые были отобраны из более чем двух тысяч взятых в плен» [96, т. II, с. 13]. [82, т. I, док. 71, с. 535]. В то же время сами португальцы потеряли всего: по Гоишу — пять, а по Баррушу — четыре человека убитыми и немногим более 70 ранеными.

Следуя традиции португальских конкистадоров, Ф. Алмейда приказал разграбить город, причем, по словам очевидца, «каждый должен был нести на свой корабль все что найдет, с тем чтобы позже, когда будет раздел добычи, каждый получил одну двадцатую того, что им было принесено. То же правило было установлено для золота, серебра и жемчуга. Тогда все бросились грабить город и обыскивать дома, выламывая двери топорами и железными ломами. В городе было много хлопчатобумажной одежды для Софалы, так как это место снабжает одеждой весь берег. Командующий взял себе большую долю товаров, предназначенных для Софалы. Было захвачено большое количество дорогого шелка и расшитой золотом одежды и ковров. Один из них, не имеющий себе равных по красоте, был отправлен королю Португалии вместе с другими драгоценностями… Утром 16 августа они снова грабили город, но, так как люди устали от сражения и от отсутствия сна, многое было оставлено… Они также увезли провизию, рис, мед, масло, маис, бессчетное число верблюдов, скота и даже двух слонов» [95, док. 22, с. 110].

Не довольствуясь кровавой резней и варварским грабежом Момбасы, Алмейда «после двух дней пребывания в городе, решив на третий день уйти, приказал предать город огню со многих сторон и поскольку дома стояли тесно прижатые друг к другу, пламя разгорелось так быстро, что когда он отплывал, дым и языки огня настолько отравили воздух, что невозможно было дышать» [43, дек. 1, кн. VIII, гл. 8, с. 335].

Яркое описание этой трагедии мы находим в письме султана Момбасы, которое он направил сразу же после этих событий султану Малияди: «Да хранит тебя Бог, саид Али. Сообщаю тебе, что здесь прошел великий господин, выжигающий огнем. Он ворвался в город с такой яростью и жестокостью, что не пощадил никого, ни женщин, ни молодых, ни старых, ни детей, как бы малы они ни были. Никто не спасся, кроме тех, кто убежал. Не только людей они убивали и сжигали, но даже птиц в небе они сбивали на землю. Зловоние от мертвых таково, что я не решаюсь войти в город. Невозможно установить или подсчитать, какие огромнейшие богатства они взяли из этого города. Я счел нужным сообщить тебе эти печальные новости, чтобы ты «мог позаботиться о своей безопасности» [82, т. 1, док. 71, с. 537].

Мы приводим так много выдержек из источников потому, что в современной буржуазной исторической литературе существует стремление преуменьшить масштабы и значение ущерба, который был нанесен народам Африки, Азии и Латинской Америки португальской колониальной экспансией и представить в искаженном свете ее последствия для исторических судеб этих народов. В частности, реакционными историографами предпринимаются попытки преуменьшить масштабы к последствия разрушения португальцами процветающих городов-государств суахили на восточноафриканском побережье в начале XVI в. Так, С. Р. Боксер и С. Азеведу в своей книге «Форт Жесус и португальцы в Момбасе» всем ходом изложения и с помощью тенденциозно поданных фактов и аргументов стремятся подвести читателя к мысли о том, что колонизаторы не должны нести бремя исторической ответственности за разрушение африканских цивилизаций в Восточной Африке, поскольку, дескать, их опустошительные набеги ничем, в сущности, не отличались от опустошительных набегов и войн, которые вели друг с другом сами африканцы. Развивая этот тезис, эти авторы дают понять, что португальцы не более виновны перед историей, чем сами африканцы, ибо они не были единственной разрушительной силой в Восточной Африке в XVI и XVII вв., и утверждают, что упадок суахилийских городов не был полностью их делом, ибо «еще до их прибытия соперничество среди суахилийских государств, нашествия племен из Центральной и Северо-Восточной Африки нанесли даже более жестокие удары по поселениям суахили, чем португальское разграбление Кильвы и Момбасы» [242, с. 19].

Эти утверждения реакционных историографов находятся в противоречии с исторической реальностью. Именно португальские колонизаторы нанесли смертельную рану африканским цивилизациям, существовавшим в зоне их экспансии. В частности, на них история должна возложить ответственность за разрушение и уничтожение своеобразных городов-государств суахили, находившихся на весьма высоком уровне социально-экономического и политического развития, а также за искусственный разрыв исторически сложившихся связей между народами Африки и Азии.

В 1505 г. португальский флот во главе с Перу Фогасой получил приказ осуществлять блокаду арабского торгового судоходства вдоль восточноафриканского побережья вплоть до Софалы. Этот флот блокировал район Мозамбика — Софалы, стараясь помешать арабской торговле.

Еще в королевском режименто вице-королю Франсиску Алмейде подчеркивалась необходимость строительства крепостей в разных местах и предписывалось приравнять гарнизоны крепостей в жалованье и привилегиях с экипажами военных судов [82, т. I, док. 18, с. 179–261]. Инструкцией предусматривалось, в частности, строительство форта в Софале. Это должно было, по расчетам королевских советников, нанести удар по арабской торговле в Восточной Африке и поставить торговлю золотом под португальский контроль. «И там весь флот сможет бросать якорь в полной безопасности, — писал король, — а этих мавров вы сделаете невольниками, но туземцев этой страны, их рабов и собственность не трогайте… расскажите им, что, обращая в неволю мавров и забирая их собственность, мы делаем это по той причине, что они враги нашей святой католической веры» [там же, с. 181]. Выполняя этот приказ, Перу де Анайя, назначенный комендантом Софалы, вступил в переговоры с султаном Софалы, добиваясь его согласия на строительство в городе португальской фактории и крепости. Опасаясь, как бы его не постигла судьба правителей других суахилийских городов, султан Софалы принял это предложение. Определенную роль здесь, видимо, сыграли посулы и подарки, на которые не скупились колонизаторы. В сохранившемся приказе Перу де Анайи перечисляются эти подарки, среди которых фигурирует позолоченный кожаный ковер, мавританский плащ, медные котелки из Германии, коралловые и янтарные бусы, венецианские стеклянные бусы, английские и португальские скатерти и т. п. [82, т. I, док. 23, с. 299]. Заручившись согласием султана, португальцы построили в Софале крепость и основали факторию.