Анатолий Хазанов - Экспансия Португалии в Африке и борьба африканских народов за независимость (XVI–XVIII вв.)

В военно-экономической системе, созданной Португалией в Восточной Африке, Софале отводилось особое место. Она должна была стать не только главным портом для вывоза африканского золота, но также и главной военной крепостью для защиты этой торговли от соперников — арабов. «Это истинная правда, сеньор, — писал королю в декабре 1506 г. Перу Фогаса, — что Софала относится и всегда будет относиться к лучшему из того, что Ваше Величество здесь имеет» [там же, док. 116, с. 757].

Почти тотчас же после основания португальцами торговой фактории и форта в Софале (1505) там вспыхнуло восстание мусульманского населения. Местные арабы и народность ка-ранга под руководством вождя Мокондо, доведенные до отчаяния произволом и насилием португальских властей, предприняли попытку разрушить форт. Но гарнизон, во главе которого стояли Перу де Анайя и Мануэл Фернандиш, подавил восстание [327, кн. III, с. 32].

Португальцы стремились укрепиться на восточном побережье прежде всего, чтобы монополизировать торговлю золотом. Для этого им нужно было устранить конкурентов — арабов, выступавших в качестве торговцев-посредников, и самим вступить в прямой контакт с жителями хинтерланда, привозившими золото в прибрежные порты. Однако усилия португальцев принесли на первых порах лишь частичный успех. Арабы обосновались в Восточной Африке слишком давно и были слишком многочисленны, чтобы их можно было легко одолеть с теми незначительными военными силами, которыми располагали тогда португальцы. Один из португальских военачальников писал королю в 1511 г., что, «по его мнению, мавров Софалы не следует выгонять, а лучше оставить их в покое и позволить им посещать дома кафров. И что требуется много людей, чтобы изгнать мавров. И что даже если они будут изгнаны, от этого ничего не изменится, ибо он узнал, что в стране Мономотапы находятся более 10 000 мавров, которые там всюду бывают, и изгнать их невозможно» [82. т. III, док. 3, с. 16]. Дела у португальцев складывались неудачно еще и потому, что происходивший в это время распад империи Мономотапы привел к частым межплеменным войнам, которые мешали притоку золота из хинтерланда к побережью [235, с. 33].

Несмотря на подавление восстания в Софале, арабская угроза для португальского присутствия в Восточной Африке не только продолжала существовать, но и увеличивалась с каждым днем. Арабы мешали транспортировке золота из глубинных районов в португальскую факторию в Софале и с помощью местных вождей неоднократно прерывали этот поток золота, непрерывное функционирование которого было главным предметом забот португальских властей.

Стремясь укрепить свои позиции в борьбе с арабами и обеспечить за собой контроль над торговыми путями, связывающими Европу с Азией, португальские колонизаторы предприняли в начале XVI в. строительство широкой цепи фортов вдоль восточноафриканского побережья. В 1508 г. была построена крепость Мозамбик, а несколько позже — крепости Моссуриси, Сан-Лоренсу, Санту-Антониу, Сан-Жуан-до-Ибо, Носса-Сеньора-да-Консейсан, Сан-Жуан-да-Боа-Виста и др. [344, с. 76].

Цепь португальских фортов в первые десятилетия XVI — в. протянулась вдоль всего восточноафриканского побережья, проходя по береговой линии современных Кении, Танзании и Мозамбика. Главными целями создания этой системы укрепленных фортов были захват плацдармов для дальнейшей экспансии на восток, получение доступа к восточноафриканскому золоту и установление контроля над великим восточным торговым путем, проходившим через Красное море и контролируемым арабами, чтобы заменить его морским путем вокруг Африки, контролируемым португальцами. Португальцы, таким образом, прилагали максимальные усилия, для того чтобы заблокировать арабскую торговлю и сохранить в своих руках морской путь вокруг Африки, что не только давало им полную монополию на торговлю с Востоком, но и освобождало от тяжелых пошлин, налагаемых на контролируемую арабами торговлю на Ближнем Востоке. Поскольку оккупация Восточной Африки была подчинена этим главным задачам, Лиссабон, учитывая недостаток материальных и людских ресурсов, сознательно стремился ограничить ее только стратегически важными пунктами вдоль побережья, избегая распространения экспансии на внутренние районы континента. Кроме того, португальцев интересовали на побережье удобные порты и гавани, через которые можно было бы вывозить из Африки золото, слоновую кость и другие ценные товары. Поэтому они основательно «прочесывали» восточно-африканское побережье, не намереваясь, по выражению одного современного историка, «оставить хоть одну гавань непосещенной и хоть один камень неперевернутым» [413, с. 237].

Наряду с оккупацией ряда пунктов на побережье в начале XVI в. португальцы захватывают также прибрежные острова Занзибар и Пемба. Еще в 1503 г. одно из судов флотилии, имевшей задачей чинить препятствия арабскому судоходству, которым командовал Раваску Маркиш, наткнулось на острова, которые он назвал «Земзибар». Двигаясь на север между Занзибаром и материком, Раваску захватил и ограбил 20 богатых судов, нагруженных слоновой костью, шелком, рисом и т. д. После этого он обогнул остров и вошел в порт, где стояло на якоре множество арабских судов [43, дек. I, кн. VII, гл. 4, с. 270]. По свидетельству Барруша, султан Занзибара, разгневанный бесчинствами португальских пиратов, пытался захватить чужеземное судно, послав против него войско в четыре тысячи человек во главе со своим сыном, но занзибарцы были рассеяны огнем корабельных пушек [там же, с. 271]. Султан вынужден был просить мира. Как сообщает Барруш, португальцы «увидели мавра, бежавшего с водруженным на шест знаменем, на котором были изображены королевские гербы Португалии, и кричавшего по-арабски: "Мир! Мир! Мир!" Когда он [Раваску] узнал знамя, то, поскольку он видел священную и достойную почитания вещь, он снял с головы шлем и встал на колени, низко кланяясь, как если бы он видел своего короля, что повторили и все другие, бывшие с ним» [там же].

Мир был заключен на борту португальского судна. Султан вынужден был признать себя вассалом короля Португалии и обязался ежегодно платить дань в 100 миткалей золота и 30 баранов капитану Раваску, «который будет за ними приезжать». Такая тяжелая дань была наложена на султана, по словам Барруша, «не только потому, что тот стал вассалом короля дона Мануэла», но «и за то, что прятал у себя знамя с королевскими гербами Португалии, которое (по словам занзибарцев) Жуан да Нава дал племяннику короля Мелинды для беспрепятственных плаваний» [там же, с. 272].

Это был один из ярких примеров режима морских захватов, которые в ту эпоху были обычной нормой международных отношений и которые колонизаторы считали столь же естественными, как и право на войну. В захваченных ими районах восточно-африканского побережья и на прибрежных островах португальцы ввели режим ничем не ограниченного произвола, насилия и разбоя. Даже дружественно настроенный к португальцам «союзник» короля Португалии султан Малинди по имени Али вынужден был пожаловаться ему в одном из писем: «Наша преданность вам… столь велика, что вряд ли можно найти такую другую в мире в наши дни… Когда мы видим ваших людей, мы готовы носить их на головах, но их дела и слова в отношении нас грубы, они плохо относятся к тем, кто приезжает в наш порт, и даже захватывают их… ваши люди захватывают здесь много тканей и товаров мавров и индийцев и отняли у них 9500 рулонов ткани» [82, т. VI, с. 46]. В другом письме Али сообщал: два португальских судна «прибыли в порт Малинди, и [португальцы] начали его разорять, давать взятки и захватывать ткани… А когда мы потребовали, чтобы они прекратили делать такие вещи, они ответили: "Нам повелел так делать король"». Они захватили суда, направлявшиеся в Малинди, и избили матросов, «причинив им огромный вред» [там же].