Никита Хотинский - Ковыль-трава на Куликовом поле

Затерявшийся в прошлом образ С. Д. Нечаева воссоздан благодаря усилиям историка С. Л. Мухиной [211] Мухина. С. Л. Безвестные декабристы (П. Д, Черевин, С. Д. Нечаев) // Ист. зап. М., 1975. Т. 96; Мухина С. Л. Современник декабристов С. Д. Нечаев // Вопр. истории. 1983. № 10. . Она по крупицам собрала материал, касающийся жизни этого прогрессивного историка, писателя, поэта и общественного деятеля первой половины XIX века. По ее данным, Степан Дмитриевич Нечаев родился 18 июля 1792 года в семье предводителя дворянства Данковского уезда Рязанской губернии. Окончив Московский университет, он недолго служил в канцелярии рижского военного губернатора Я. И. Лобанова-Ростовского.

Во время нашествия Наполеона в 1812 году С. Д. Нечаев по состоянию здоровья не был зачислен в действующую армию, но участвовал в формировании войск ополчения. С 1817 по 1823 год являлся директором училищ Тульской губернии, активно содействуя распространению популярной среди декабристов ланкастерской системы обучения для разночинцев и крепостных. В Туле он пытается создать тайное общество — Союз благоденствия — и публикует в это время ряд статей в «Вестнике Европы», созвучных настроениям передовой общественности России. В них он сравнивал крепостное право с «внутренней змеей» и «солитером», разрушающим живой организм страны, и призывал к тому, чтобы «наши писатели, отвергнув предрассудок высших сословий, более общались с простым народом и внимательно изучали его нравы, обычаи, мнения, чувствования».

С этими идеями и настроениями С. Д. Нечаев переезжает в 1824 году в Москву и становится чиновником по особым поручениям при московском генерал-губернаторе князе Д. В. Голицыне. Круг его знакомств расширяется. На заседаниях Общества любителей российской словесности он встречается с поэтами П. А. Вяземским, Д. В. Давыдовым, декабристом Ф. Н. Глинкой, а также с В. Л. Пушкиным — дядей великого поэта. Среди его друзей и знакомых — В. К. Кюхельбекер, Е. А. Баратынский, Н. А. Полевой, А. С. Грибоедов.

Кстати, в 1832 году А. С. Грибоедов жил в имении своего друга Степана Никитовича Бегичева, близкого к кругам декабристов. Имение находилось на юго-восточной окраине Куликова поля, в низовьях балки Рыхотки. Здесь он написал отдельные страницы «Горя от ума». По устному преданию, А. С. Грибоедов приезжал к С. Д. Нечаеву в его имение Сторожево (ныне совхоз Полибино), расположенное в восьми километрах от имения С. Н. Бегичева. В Полибино до сих пор сохранился барский особняк Нечаевых, построенный в конце XVIII века.

Особенно трогательна дружба С. Д. Нечаева с декабристом А. А. Бестужевым, который жил в его московской квартире. Не только приятельские, но и деловые отношения связывали его с декабристами А. Н. Муравьевым, А. И. Якубовичем, В. Ф. Тимковским. Многие произведения С. Д. Нечаева печатались в декабристских изданиях: «Полярной звезде», «Мнемозине» и др. Его известное в те годы стихотворение «Застольная песня греков» заканчивалось следующими строками:

Во время восстания декабристов в 1825 г. Нечаев находился в Москве и к следствию по их делу привлечен не был, хотя долгое время находился под подозрением. Важную роль сыграло, вероятно, покровительство князя Д. В. Голицына, который, «стараясь уверить царя, что в веренном ему граде все тихо и спокойно, затушевывал некоторые факты деятельности декабристов», проживавших в Москве [212] Мухина С. Л. Указ. соч. 1983. С. 185. .

Этим, возможно, объясняется его дальняя командировка в 1826 г. в Пермскую губернию, в помощь графу А. Г. Строганову для изучения жизни и хозяйства уральских рабочих.

В последние годы жизни С. Д. Нечаев продолжал активно заниматься историей, археологией, литературной и общественной деятельностью. В 1838–1839 годах он был вице-президентом Общества истории и древностей Российских, а в 40-х годах — одним из главных инициаторов построения памятника на Куликовом поле в честь павших здесь воинов. Любуясь величественными мемориальными памятниками Куликова поля, мы не должны забывать имя Степана Дмитриевича Нечаева — яркой, незаурядной личности, так много сделавшего для увековечения памяти о выдающемся событии древней истории нашей страны.

Особый интерес вызывают свидетельства С. Д. Нечаева о находках оружия и других предметов эпохи битвы на Куликовом поле. Они позволяют ответить на вопрос: почему до пас дошло столь мало вещественных доказательств сражения?

Действительно, сейчас известно немного предметов, которые можно уверенно связать с Куликовской битвой. В экспозиции музея на Куликовом поле имеются четыре наконечника копья и три креста-энколпиона, найденных недавно в районе места битвы. Два наконечника копья, обнаруженные вблизи деревни Хворостянки в 1956 и 1983 годах, находятся в школьном музее в селе Михайловском. В областном Тульском краеведческом музее куликовская коллекция еще беднее: один наконечник копья и несколько медных образков. Кроме того, широко известна кольчуга XIV века весом 10 килограммов 300 граммов, найденная при неизвестных обстоятельствах на Куликовом поле и хранящаяся в Государственном Историческом музее. Здесь же имеется крест XIV века, вставленный (видимо, в XIX веке) в серебряную оправу с надписью на французском языке: «Крест найден на Куликовом поле, где московский князь Дмитрий разбил татар в 1380 г.». К этому перечню можно добавить несколько татарских стрел-срезней и звеньев кольчуг, обнаруженных недавно при археологических раскопках на Куликовом поле.

Вот и все, что сохранилось в государственных коллекциях нашего времени. Эти следы битвы действительно немногочисленны, хотя со всей очевидностью указывают на реальность и место сражения. Раньше они были более частыми и значительными, но стерлись временем и нерадивым нашим отношением к прошлому.

История вопроса такова. Стоя восемь дней «на костях», русские воины не только хоронили павших и залечивали раны, но и, несомненно, собирали по всему Куликову полю оставшееся после битвы оружие. Металл в то время ценился очень высоко, и все изготовленные из него вещи представляли ценность. Несмотря на сборы оружия непосредственно после битвы, в начале XIX века на Куликовом поле, по свидетельству. С. Д. Нечаева и М. Н. Макарова, еще выпахивались многочисленные копья, пики, мечи, бердыши, наконечники стрел, а также медные и серебряные нательные кресты, нагрудные образки и перстни. Значительное количество куликовских реликвий собрал С. Д. Нечаев, описавший некоторые из них в «Вестнике Европы». В частности, он опубликовал рисунок татарской стрелы-срезня, не учтенной еще современными исследователями эпохи Куликовской битвы.