Александр Филюшкин - Когда Полоцк был российским. Полоцкая кампания Ивана Грозного 1563–1579 гг.

Согласно же ряду литовских источников (донесения Н. X. Радзивилла и Дж. Коммедоне), русское войско успело построиться и встретило врага в правильном строю и полной боевой готовности. Но удар солдат ВКЛ был сильнее и обратил противника в беспорядочное бегство. Погоня шла до реки Кривица.

Таким образом, как следует из проведенного А. Н. Янушкевичем анализа источников, перед нами два возможных сценария: «…в одном из них битва имеет характер открытого боя, в другом сначала были разбиты

передовые отряды московитов, и лишь потом состоялась генеральная атака, которая, скорее всего, была неожиданной для противника» [295] Янушкевич А. Н . Ливонская война… С. 87. . Нам кажется, что вопрос надо ставить несколько иначе: литовцы разбили войско Шуйского внезапным нападением, перехватив его на марше или при заходе в лагерь, неготовым к бою, или же русские войска хотели дать врагу полевое сражение на Иванском поле под Чашниками, но оказались слабее. Думается, что правильной является первая версия. В ее пользу говорит вечернее время событий — кто же изготавливается к полевому сражению в ночь, когда уже смеркается? Шуйский прозевал нападение врага, и русское войско просто рассеялось и побежало из-за неготовности принять бой.

Интересно, что Ульская битва заслужила честь быть изображенной в Лицевом летописном своде: ей посвящено целых девять миниатюр, как бы небольшая «иллюстративная повесть». На первом листе изображено выступление войск Шуйского, на втором — войск Оболенского.

На третьей миниатюре показана выдача наказа Ивана Грозного воеводам о соединении. На четвертой войско Шуйского, вышедшее из Полоцка, идет без доспехов, тащит за собой обоз. Автор комментирует это подписью, что воеводы ослушались царя и шли «небрежно», не по государеву наказу. Причем возы изображены закрытые чехлами и затянутые веревками. С таких в самом деле нельзя было быстро взять оружие.

Саму битву Лицевой свод изображает… в лесу («места тесные и лесные»). Поэтому воеводы и не смогли «исполниться», взять с возов оружие, выстроиться в боевой порядок.

На следующей миниатюре изображена атака закованной в броню литовской кавалерии и гибель русского войска.

На последней миниатюре цикла изображено русское войско («дети боярские, стрельцы и боярские люди»), которые ушли в Полоцк. Тем самым подчеркивается, что русская армия была разбита не вся, а отдельные отряды. Остальные же благополучно ушли на свою базу. На миниатюре интересны изображения стрельцов и вид Полоцка со Св. Софией, как его представлял себе художник.

Лицевой свод утверждает, что никакого поражения под Улой и не было. Согласно его версии (которую можно считать русской официальной версией), литовцы всего-навсего «не пустили» Шуйского к Орше и в бою погибло 150 детей боярских. Зато когда остальные воеводы узнали о неудаче Шуйского, они «в Литовской земле войну распустили». Так что ВКЛ еще и понесло урон от стычки под Улой, вызвало тем самым разоренье своей территории. На миниатюрах изображены русские воины, секущие местное население. Показаны огромные отряды конников в высоких шлемах-шишаках, идущие по литовской земле и уводящие большой полон — вот чем, по мнению автора Лицевого свода, на самом деле закончилась битва при Уле!

В литовских источниках размеры потерь «московитов» росли от текста к тексту. Если в донесении Радзивилла изначально значилось 9000, то в «реестре Ульской битвы» — уже 16 000, у Л. Гурницкого — 18 000, у М. Стрыйковского — 25 000, у А. Гваньини — 30 000, в «Хронике литовской и жмойтской» — 45 000. Истинные потери установить столь же трудно, как и общую численность русского отряда. Русские летописи указывают небольшие потери (до 150 человек) и делают акцент на рассеивании детей боярских — они «розбеглися». Потери литовской стороны составили, по литовским источникам, около 20 убитых и 600–700 раненых [296] Цит. по: Янушкевич А. Н. Ливонская война… С. 88–89, 90. . Среди погибших командиров был П. И. Шуйский. Обстоятельства его смерти устанавливаются с трудом: он был убит местными крестьянами, убит польским шляхтичем Каспером Швейковским, зарублен топором, утоплен («посажен в воду»), труп найден в колодце, и т. д. [297] Цит. по: Там же. С. 90. Несомненен только факт гибели полоцкого воеводы.

Победа над Шуйским под Улой вызвала ликование и поток победной риторики в королевских посланиях. Король всячески восхвалял рыцарство и шляхту, «родичок великого князьства», и указывал, что агрессия Ивана IV направлена именно против знати ВКЛ. Именно ее он хочет истребить, лишить имущества, «отчизны», т. е. родовой земельной собственности, разлучить семьи, истребить потомство (жен-матерей и детей) и т. д. Перечень весьма примечателен. Он свидетельствует, что король стремился сделать борьбу с агрессором личным делом каждого шляхтича, донести до него чувство смертельной угрозы его личному благополучию, ценностям (вольностям и правам) и бытию. При этом, как и в России, широко привлекалась религиозная риторика: великий князь московский совершает антихристианские поступки, а ведь Господь гордым противится, а смиренным дает благодать (Иак. 4:6). Король восклицает, что Бог на стороне рыцарей Великого княжества («народа шляхетского») [298] Universal Zygmunta Augusta… 07. 07. 1564 // Archivum książąt Sanguszków w Sławucie. T. VII: 1554–1572. Lwów, 1910. S. 80–81. Nr. LXXXV. .