Александр Филюшкин - Когда Полоцк был российским. Полоцкая кампания Ивана Грозного 1563–1579 гг.

Принципиально новым было озвученное литовскими послами предложение антишведского союза для изгнания шведов из Ливонии с последующим разделом между Россией, Польшей и Литвой отобранных у Швеции городов. Если раздел не устраивает Москву, то эти города предлагалось передать в совместное владение, «а впредь Ливонская земля от неприятелей оберегати заодин». Таким образом, Сигизмунд предложил новую конфигурацию расклада политических сил в Прибалтике. Русская сторона на это предложение не отреагировала.

Литовцы были также готовы заключить перемирие на 4–6 лет на следующих условиях: Россия получает Полоцк и Озерище и земли вокруг них: от Полоцка вверх по р. Оболь 15 верст, вниз по р. Ропнице 5 верст, Озерищенский уезд весь, кроме Усвятской волости, возвращаемой Литве [331] Там же. С. 381. . Ливония делится по принципу «кто чем владеет», и стороны совместно выступают против Швеции для возврата городов, захваченных шведами на территории ордена.

Россия же претендовала на весь Полоцкий повет, а не сравнительно небольшие участки земли по Оболи и Ропнице. Принципиальным для нее также был вопрос о разделе Ливонии. В 1566 г. русские в Ливонии владели: Юрьевом, Феллином, Нарвой, Ракобором, Алыстом, Керепетью, Лаюсом, Новогородком, Сыренском, Тарвастом, Говьей, Муковым, Костром, Костром Новым, Порховым, Адежем, Курсловым, Рынголом, Ранденом, Кавлетом, Коконготом, Толчбором, Потушиным, Бабьим, Полчевом, Кивелем. Иван IV хотел получить от Сигизмунда города, находившиеся под его властью: Ригу, Малую Ригу, Колывань, Пернов, Пайду, Кесь, Ровный, Володимерец, Дюнемед, Адеж, Ротопойс, Керкольм, Леневард, Айскрод-на-Двине, Куконос-на-Двине, Зенкольд-на-Говье, Шуин, Зербень, Трекат, Плетенборх, Эрмис, Гелман, Буртник, Розен, Лемзель, Перкур, Трейден, Руин; городища: Ленборх, Нитов, Юренборх, Смилтин, Ишкиль, Эрль; «городков мызных» и «дворов ропатных»: Доленя-на-Двине, на о. Протопоповском, г. Кремона, Сонселя, Розенбека Мызникова, двух городков Ровы, Муяна. Таким образом, за Польшей и Литвой осталась бы только Курляндия. Все остальное в Прибалтике отошло бы к России [332] Там же. С. 385–386. .

Вопрос о шведских захватах в русском проекте перемирия был обойден молчанием. Города, подконтрольные Швеции (тот же Ревель) русский царь почему-то требовал от Великого княжества Литовского. В случае, если Сигизмунд пойдет на территориальные уступки в Ливонии, Грозный был готов освободить всех литовских пленных, а русских выкупить. Срок перемирия предлагался на 10 лет.

Послы негативно оценили русские предложения. Они заявили, что русский царь поступился Сигизмунду «огородами», а лучшие замки хочет забрать себе — какой же тут мир? Дальнейшие переговоры проходили в мелочном торге о территориальных уступках с обеих сторон.

5 июля послы выступили с неожиданным заявлением. Они предложили съезд государей на границе, чтобы монархи в личных переговорах сняли все спорные вопросы и достигли соглашения. Сперва Иван Грозный охотно откликнулся на это предложение, назначив местом встречи рубеж между Смоленском и Оршей. С каждой стороны должно быть не более 5000 людей (по прикидкам литовцев, сюда вошло бы не менее 2000 слуг). Размещение шатров, порядок приемов и пиров должны были демонстрировать абсолютное равенство государей. Готовить съезд планировалось почти целый год [333] Там же. С. 397–398. .

Но в итоге идея сорвалась. Литовские послы настаивали на предварительном отпуске пленных, которым придется иначе еще больше года сидеть в заточении. А бояре с Иваном IV подозревали, что король под предлогом съезда просто затянет время, а потом на съезд не приедет и тем самым добьется фактического перемирия на литовских условиях. Поэтому было решено «о съезде отказати» и вести традиционные переговоры через обмен посольствами. До поездки русских послов в Вильно, которая планировалась на январь 1567 г., устанавливалось перемирие.

Переговоры о перемирии с русским посольством Ф. И. Умного-Колычева состоялись в Гродно с 24 июля по 19 августа 1567 г. [334] Там же. С. 522–554. Они были очень трудными, так как обе стороны настаивали на заведомо невыполнимых условиях, которые не желали обсуждать и корректировать. Поскольку разговора о принципиальных вещах не получалось, дипломаты буквально погрязли в мелочных спорах по процедурным вопросам и громких декларациях по любому поводу. Литовская сторона хотела утвердить status quo , то есть кто чем владеет в данный момент, с оговоркой, что по истечении перемирия король оставляет за собой право «промышлять» над потерянными территориями. При этом Полоцк и узкая полоса вдоль Двины оставались за Россией, а Полоцкий повет считался принадлежащим ВКЛ. Русские же расценивали результаты войны как победу Москвы. Поэтому она вправе требовать новых территориальных уступок от «побежденного» Великого княжества Литовского. Полоцк должен быть закреплен за Россией вместе с поветом.

Никакого желания достичь компромисса ни литовцы, ни русские не продемонстрировали. Камнем преткновения стало включение в титул Грозного добавлений: «Смоленский», «Полоцкий» и «Лифлянский». Король отказался их признавать, из-за чего даже не была оформлена итоговая грамота по результатам переговоров. Она была отправлена вслед посольству с гонцом Ю. Я. Быковским: Сигизмунд хотел, чтобы последнее слово осталось за ним. В послании в срыве переговоров обвинялся русский царь. Король писал, что был готов на время перемирия поступиться Полоцком, и считал, что это вполне достаточная уступка Москве. От России же Сигизмунд требовал возврата Северских земель. Понятно, что при таких позициях сторон переговоры не могли иметь никакого успеха. Не удалось даже продлить перемирие: боевые действия должны были начаться сразу, как только посольство Умного-Колычева покинет литовскую землю.

Продолжавшаяся в 1565–1566 гг. вялотекущая война в пограничье все больше демонстрировала неспособность Литвы к сопротивлению. Собственно говоря, королю так и не удалось, несмотря на все грозные указы и повышение налогообложения, собрать большое боеспособное войско, которое могло бы нанести русским серьезный удар. Дворянство пограничных районов относилось к проблеме обороны более ответственно, но часто действовало на свой страх и риск. Литовские магнаты все время жаловались королю, что им не по силам заставить своих подданных воевать, что русские — слишком сильный противник и не по зубам Великому княжеству Литовскому. Лозунгом этой группы панов, склонных к пораженческим настроениям, были слова Николая Радзивилла, обращенные к королю Сигизмунду: «Воюя с Россией, мы пускаемся с мотыгой на солнце».