Юрий Селезнев - Русские князья при дворе ханов Золотой Орды

Впрочем, хорошие отношения между Ногаем и центральной властью в лице хана Тула-Буки продолжались недолго. Нарастание противоречий ярко прослеживается на примере уже описанных нами событий в Курском княжестве, когда баскак Ахмат, вероятно ставленник Ногая, организовал во владениях князей Воргольского и Липовичского две слободы, что наносило очевидный экономический урон князьям. Дело закончилось военными действиями с участием ордынских войск, причем успех был на стороне Ахмата, и русские князья вынуждены были бежать: Святослав Липовичский в воронежские леса, Олег — к Тула-Буге. В апреле Святослав «без царева слова» напал на баскаческий отряд и уничтожил его. Олег из-за этого поссорился с ним; он привел от хана отряд татар и убил Святослава с двумя сыновьями, но позже погиб и сам; причем гибель его, вероятно, связана с прибытием отряда татар, присланного Ногаем [560] Кучкин В. А . Летописные рассказы с упоминанием князя Святослава Липовичского. С. 7–39. .

В 1291 году при активном участии Ногая ханом становится Токта (Тохта). Вероятно, ордынский временщик был вполне уверен в Своем ставленнике. Однако тот начинает постепенно усиливать свою политическую роль. Это проявилось среди прочего и в нашествии в 1293 году на Владимирское княжество ордынских войск во главе с братом хана Токты Туданом, которое в русской историографии получило название «Дюденева рать». Любопытно, что Симеоновская летопись отмечает только, что «бысть въ Русской земли Дюденева рать на великаго князя Дмитрея Александровичя» [561] ПСРЛ. Т. XVIII. С. 82. , тогда как Московский летописный свод подчеркивает, что «князь Андреи Александровичь иде во Орду и со иными Русскими князи, и жаловася на брата своего на великого князя Дмитрея Александровичя» [562] ПСРЛ. Т. XXV. С. 157. . То есть в первом случае поход ордынских войск выглядит как инициатива хана, тогда как во втором — инициатива противников Дмитрия Переяславского. Надо полагать, что в данном случае интересы сторон совпали как нельзя лучше. В результате крупномасштабного нашествия было разорено четырнадцать городов Владимиро-Суздальской Руси. Как отметил В. В. Каргалов, записи «о том, что Дюдень разрушил такое же количество городов, как и Батый (14), подчеркивают сопоставимость в глазах летописцев этих двух походов» [563] Каргалов В. В . Внешнеполитические факторы развития феодальной Руси. С. 170. . В начале 1294 года Дмитрий умирает.

Князь Дмитрий — единственный князь, занимавший великокняжеский престол, о котором нет свидетельств, что он ездил в Орду за ярлыком. Это позволило Н. М. Карамзину утверждать, что Дмитрий Александрович после смерти его предшественника князя Василия отправился сразу же в Новгород, а не на поклон к хану [564] Карамзин Н. М . История государства Российского. Т. IV. Стб. 79. .

Однако известно, что князь Василий Ярославич Костромской, занимавший владимирский престол перед Дмитрием, скончался в январе 1276 года [565] ПСРЛ. Т. XVIII. С. 75. . А на новгородский стол Дмитрий сел «в неделю на всех святых» [566] Новгородская первая летопись… С. 323. . Память всех святых, празднующаяся православными христианами в седьмую неделю по Пасхе, приходилась в 1276 году на 24 мая (сама Пасха была 5 апреля). Таким образом, между посажением на престол в Новгороде и смертью Василия Ярославича прошло не менее четырех месяцев — это как раз время на дорогу в Орду и обратно [567] Подробнее см.: Селезнёв Ю. В. О времени, затрачиваемом русскими князьями для поездки в Орду. С. 31–36. . Правда, времени на пребывание в ставке хана в таком случае не хватает. Однако если предположить, что князь Василий умер в самом начале января 1276 года, то получится период лишь чуть менее пяти месяцев, и за эти пять месяцев князь Дмитрий вполне мог съездить за ярлыком в ставку хана. Например, поездка князя Семиона Гордого с братьями к ордынскому столу в 1340 году заняла около пяти месяцев [568] ПСРЛ. Т. ХV. Вып. 1. Стб. 53. . Чуть больше пяти месяцев (15 июня — 25 ноября) ушло на визит в Мамаеву Орду в 1371 году у князя Дмитрия Ивановича Московского [569] ПСРЛ. Т. ХV. Вып. 1. Стб. 95–97; Т. ХV: Тверской сборник. Стб. 433. .

Кроме того, ряд летописей упоминает об участии князя Дмитрия в походе на Северный Кавказ в 1276–1277 годах и командовании штурмом Дедякова [570] Новгородская первая летопись… С. 324, 326–328; ПСРЛ. Т. I. Вып. 2. Стб. 483, 484, 486; Вып. 3. Стб. 525–528; Т. III. С. 324, 327; Т. ІV. С. 44; Т. IV. Ч. 1. С. 244–246, 248, 249; Т. V. С. 199, 201; Т. VІ. Вып. 1. Стб. 357, 358, 360, 362–364, 367; Т. VІІ. С. 173, 175, 176, 178–181, 183; Т. Х. С. 153, 154, 155, 159–161, 167, 169, 171, 174; Т. ХV. Вып. 1. Стб. 34, 35; Т. ХV: Тверской сборник. Стб. 404, 406, 407; Т. 16. Стб. 55, 56; Т. ХVIIІ. С. 75, 78, 82, 83; Т. ХХ. С. 168–173; Т. ХХІІІ. С. 90–94, 96; Т. ХХІV. С. 101, 102, 105, 106; Т. ХХV. С. 152–154, 157; Т. ХХVІ. С. 94–96; Т. ХХХ. С. 96–99; Т. XXXIII. С. 71, 75, 76; Т. XXXVII. С. 71, 165; T. XLIII. С. 101, 103. . Оснований не доверять этим свидетельствам нет. Вполне вероятно, что он мог получить ярлык на княжение во время этого военного похода.

За свои 44 года князь Дмитрий Александрович провел в ставке хана около 4 процентов от лет жизни, 4,3 процента от времени удельного княжения (30 лет) и около 3 процентов от лет великого княжения (около двух лет).

После Дмитрия неоспоримым главой Владимирской Руси стал его младший брат Андрей. Тем не менее конфликтность ситуации не была изжита. В первую очередь новому великому князю противостоял Иван Дмитриевич Переяславский, который, судя по всему, искал поддержки против дяди у Ногая [571] См., например: Горский А. А. Москва и Орда. С. 26. . Во-вторых, осенью 1296 года новгородцы изгнали наместников Андрея и пригласили на княжение его младшего брата Данилу Александровича Московского, который заключил договор с Михаилом Ярославичем Тверским. То есть против Андрея сложилась прочная коалиция князей, один из которых (Данила Московский) являлся следующим по старшинству после Городецкого князя и мог претендовать на владимирский престол.

В конце 1296 года Андрей Александрович пришел из Орды от хана Токты в сопровождении посольства во главе с Алексой Неврюем и двинулся на Переяславль. В отсутствие Ивана Дмитриевича, который, видимо, был в Ногаевой Орде, его союзники Данила Московский и Михаил Тверской выдвинули навстречу Андрею и Алексе Неврюю свои войска. Как подчеркнул А. А. Горский, завязавшиеся «между сторонами переговоры приняли форму княжеского съезда во Владимире» [572] Там же. , где великому князю Андрею Александровичу Владимирскому, Федору Ростиславичу Ярославскому и Константину Борисовичу Ростовскому противостояли Данила Александрович Московский и Михаил Ярославич Тверской. Как отметил летописец: «И за малымъ упаслъ Бог кровопролитья, мало бою не было; и поделившеся княжениемъ и разъехашася въ свояси» [573] ПСРЛ. Т. VІ. Вып. 1. Стб. 364; Т. ХVІІІ. С. 83; Т. ХХ. С. 171, 172; Т. ХХХ. С. 99; Т. XXIII. С. 94; Подробнее см.: Астайкин А. А. Летописи о монгольских вторжениях на Русь. С. 483; Каргалов В. В. Внешнеполитические факторы развития феодальной Руси. С. 170; он же . Свержение монголо-татарского ига. С. 47; Кривошеев Ю. В . Русь и монголы. С. 311; Насонов А. Н . Монголы и Русь // Арабески истории. Вып. 3–4. С. 79. . По аргументированному мнению А. А. Горского, «именно в конце 1296 или начале 1297 г. во Владимире старшие князья "проногаевской" группировки "отступились" от своего сюзерена… признали себя вассалами Тохты и обязались не оспаривать прерогатив Андрея (что выразилось в возвращении ему новгородского стола); благодаря этому волжский хан по приезде их младшего союзника от Ногая не стал отнимать у него княжение» [574] Горский А. А. Москва и Орда. С. 27. .