Александр Сидоров - Я помню тот Ванинский порт: История великих лагерных песен

Так, на сайте «Музей шансона» пользователь под ником «Игорь» пишет: «Версия о том, что песня появилась во времена “оттепели”, отпадает. Будучи курсантом военного училища, я распевал её с друзьями в 1957 году. А её привёз наш однокашник Э. Шаповалов, который был родом из Одессы. Так что она появилась много раньше».

И всё же свидетельств очевидцев недостаточно для окончательного вывода. Не помогает и обращение к мелодии. Романс о героическом уркагане написан на мотив, очень популярный в уголовном мире. На эту музыку создано множество блатных песен — например, «Вот уж год, как я пропал в тумане», «На заливе тает лёд весною», «Здравствуй, мать, сестрёночка Галина» и пр. Однако неясно, созданы эти песни раньше «Урки» или позже. Можно лишь констатировать, помимо идентичности музыки, совпадение тональности текстов: расставание, тяжкие испытания, надежда на встречу в будущем.

Не слишком много даёт и сравнительный анализ вариантов — хотя их существует великое множество. В значительной части они представляют собой поздние переделки канонического текста. Скажем, есть среди них и такая:

Мы уже знаем, что в штрафные батальоны посылали только офицеров. Но два последних куплета прямо указывают на то, что речь идёт именно об уголовном преступнике. Неуместно также упоминание вышитого петуха: по крайней мере с середины-конца 40-х годов «петухами» (а также украинско-белорусским аналогом «певень», «пивень») в лагерях называли пассивных педерастов. Даже если во время войны это ещё и не закрепилось в лагерном мире, чуть позже петь такое о себе никто бы из лагерников не стал. Это — очевидная «фраерская» переделка.

Другие вариации, как правило, принципиально не отличаются от канонической. Правда, в записях Александра Варди после упоминания о «фраере в галстуке атласном» встречается редкий куплет:

И вообще дописок к блатной фронтовой песне встречается немало. Например, в ярославской газете «Золотое кольцо» от 19 марта 2003 года читательница Н. М. Иодаева к традиционным куплетам добавляет новые, в стилистике городского мещанского романса:

Есть и совсем экзотические версии — например, вариант под названием «Каштаны Сингапура», помещённый в сборнике «Песенник эмигранта»:

Здесь первый куплет, разумеется, представляет собой перепев «Магнолии» Александра Вертинского, созданной в 1931 году:

В третьем куплете — не менее отчётливая аллюзия. Обратимся к известной песне «Девушка из Нагасаки» Веры Инбер:

Появление такой версии вполне объяснимо: блатной мир обожал песенный репертуар с экзотическими сюжетами («На корабле матросы ходят хмуро», «В нашу гавань заходили корабли», «Есть в Батавии маленький дом», «В далёком Ревеле погасли огоньки» и т. д.), а «Девушка из Нагасаки», судя по всему, была уличным шлягером. Напомним, что возрождению его популярности способствовал своим исполнением в начале 60-х годов прошлого века Владимир Высоцкий, который черпал свой репертуар тех лет из уличного фольклора.

Любопытен в этой связи и рассказ Валерия Приёмыхова. Актёр вспоминал, как на съёмках одного из фильмов нужно было исполнить какую-нибудь «классическую» уркаганскую песню. Съёмочная группа отправилась в Бутырскую тюрьму. Приёмыхова с товарищами провели по камерам, где он беседовал с арестантами. Каково же было удивление артиста: никто из обитателей не знал ни одной настоящей лагерной песни! Пели в основном Высоцкого, Розенбаума или низкопробную шансонную «блатоту». Лишь в одной из камер старый сиделец исполнил, путаясь и сбиваясь, «блатной фольклор» — «Девушку из Нагасаки»…

Но всё это, повторим, не помогает нам определить времени создания песни об урке-солдате. Есть, однако, другая зацепка — блатная песня «Письмо подруге»: