Александр Колпакиди - Двойной заговор. Сталин и Гитлер: несостоявшиеся путчи [с иллюстрациями]

О том, что приход Гитлера к власти знаменует собой радикальный слом всей политической системы, существовавшей с 1919 года, догадывались в те январские дни немногие. В верхушке генералитета полагали, что, пока жив Гинденбург и руководство армии находится в их руках, захват нацистами политической власти им ничем не угрожает. Шлейхер самоуверенно считал себя единственным возможным кандидатом на пост военного министра и, подавая 28 января Гинденбургу свое прошение об отставке, сам советовал назначить канцлером Гитлера, а не Папена. «Серый кардинал» просил президента только об одном: не отдавать нацистам поста военного министра, ибо это создавало бы «огромную опасность для рейхсвера».

Ближайшее окружение Шлейхера точно так же было абсолютно уверено, что при любом развитии дел портфель военного министра вновь достанется их патрону. С согласия последнего Хаммерштейн-Экворд 29 января посетил Гитлера и пообещал ему содействие в деле назначения его канцлером, получив взамен согласие фюрера на назначение Шлейхера военным министром в новом кабинете. Однако когда вечером того же дня штаб-квартиру Гитлера посетил второй посланник Шлейхера, он был принят весьма холодно. К тому времени Гитлер уже получил от Гинденбурга согласие на то, чтобы новый канцлер сам сформировал и новый кабинет. Имя Шлейхера в его составе даже не фигурировало. Именно в этот миг — необыкновенно кстати! — распространился слух о военном перевороте, и президент решил назначить военным министром знакомого ему Бломберга, незадолго до этого нанесшего своему бывшему начальнику Шлейхеру удар в спину. Папен экстренно вызвал генерала из Женевы и добился того, чтобы Бломберг рано утром 30 января, еще до всего остального кабинета, был приведен к присяге. Тем самым последователям Секта пришлось отказаться от своих планов — на время.

Недавно еще почти всемогущий «серый кардинал» фон Шлейхер был вынужден уйти с политической сцены. Его личное поражение было окончательным, хотя он сам об этом еще и не знал. Пост военного министра достался не человеку из его окружения, что было бы пусть и неприятно, но терпимо, а обиженному им в свое время Бломбергу. Потеряли посты ближайшие соратники фон Шлейхера. Покинул активную военную службу его ближайший помощник генерал фон Бредов. Его единомышленники были сняты со своих постов. Очень скоро и ближайший соратник Шлейхера генерала фон Хаммерштейн-Экворда сменил на посту командующего войсками рейхсвера генерал фон Фрич. Впоследствии западные историки назвали это «трагедией рейхсвера». Трудно согласиться с этим утверждением — ведь и Бломберг, и особенно фон Фрич отнюдь не являлись нацистами и в пределах возможного продолжали следовать строго намеченной линии фон Секта.

Приход нацистов к власти поначалу мало изменил отношения между ними и рейхсвером. Армия, признавая на словах верховенство фюрера, стремилась сохранить свою традиционную автономию в государстве.

У генералов и Гитлера была общая цель — отмена военных ограничений Версальского мира и создание массовой немецкой армии. Однако к заветной цели существовало два пути. Согласно генеральскому плану, массовую армию было необходимо создавать на базе существующего 100-тысячного рейхсвера. А среди части НСДАП, возглавляемой руководителем СА Рёмом, была популярна идея «народного войска» на базе нацистских штурмовых отрядов, численность которых к 1933 году превысила полмиллиона человек. Понятно, что в этом случае все ключевые армейские посты достались бы ветеранам СА, а не профессиональному офицерскому корпусу рейхсвера. Естественно что подобные планы не вызывали энтузиазма у генералитета. В качестве примера можно привести известные слова Браухича: «Перевооружение было слишком серьезным и сложным делом, чтобы можно было терпеть в нем воров, пьяниц и гомосексуалистов» — намек на сексуальную ориентацию Рёма и его ближайшего окружения. Однако нам думается, что эти разногласия СА и рейхсвера были сильно преувеличены, а вернее, сознательно раздуваемы ближайшим окружением Гитлера, в частности, Гиммлером и другими бонзами СС. Есть прямые свидетельства того, что именно в это время усилились контакты между ушедшим в отставку Шлейхером и лидером штурмовиков. Для союза между ними существовала и социальная платформа — после прихода нацистов к власти Рём быстро полевел, фактически перейдя на позиции Грегора Штрассера. Поэтому отнюдь не случайно именно эти трое — Шлейхер, Рём и Штрассер — явились главными жертвами последовавшей вскоре «ночи длинных ножей».

Таким образом, в течение года после прихода нацистов к власти сложился новый запутанный клубок серьезных противоречий. На противостояние верхушки штурмовиков и немецкого генералитета накладывался постепенно зревший раскол в самой нацистской партии. Значительная ее часть была настроена антикапиталистически и с нетерпением ждала более решительных радикальных мер по переустройству общества, в открытую выражая недовольство медлительностью своего фюрера, оказавшегося на вершине государственной пирамиды. Эта часть НСДАП критиковала Гитлера за его соглашательскую политику по отношению к буржуазии и все громче поговаривала о необходимости «второй революции». Вождем этих кругов волей-неволей оказался глава СА Эрнст Рём. Естественно, что подобные революционные призывы всерьез пугали крупных германских промышленников. Они оказывали на Гитлера сильный нажим с требованием усмирить смутьянов. На это недовольство наслаивались внутрипартийные интриги — Геринг и Геббельс интриговали против Рёма, — а также все усиливающееся противостояние между массовым СА и немногочисленным, но элитарным СС — отборной личной гвардией Гитлера, возглавляемой Гиммлером.

В сложившихся условиях Гитлер мастерски разрубил казавшийся намертво завязанным узел. В апреле 1934 года между фюрером и военным министром был заключен политический союз. Бломберг от имени генералитета посулил канцлеру поддержку его кандидатуры в президенты после смерти Гинденбурга, а Гитлер пообещал раз и навсегда покончить с Рёмом. Еще до этого фюрер пытался решить назревавший внутри его партии конфликт мирным путем, для чего намеревался разоружить СА, сократить его на две трети, оставив ему лишь второстепенные военные функции и фактически подчинив армии, а в качестве компенсации сделать штурмовиков политическими воспитателями нации.

Эрнст Рём под натиском своих разгневанных сторонников на подобную капитуляцию пойти не мог и в узком кругу отвел душу, обозвав Гитлера «вероломным человеком» и «невежественным ефрейтором». Всерьез о заговоре против фюрера он, по всей видимости, не думал, ограничившись бахвальством, маршами СА и закупками оружия. Тем не менее, ощущая сжимающееся кольцо политической изоляции, Рём возобновил свои прежние контакты со Шлейхером. По мере приближения «ночи длинных ножей» тревожные слухи и всеобщая подозрительность усилились. Бывшего канцлера Брюнинга предупредили, что его жизни угрожает опасность, и он тайком уехал из Германии. Доброжелатели неоднократно предупреждали и Шлейхера, который на некоторое время уехал из столицы, но вскоре вернулся в Берлин, не пожелав стать «беглецом». Исходя из этих же соображений «серый кардинал» отклонил приглашение своего друга полковника Отта съездить на некоторое время в Японию.