Александр Колпакиди - Двойной заговор. Сталин и Гитлер: несостоявшиеся путчи [с иллюстрациями]

Примерно таким же, как 1940-й, был для заговорщиков и следующий, 1941 год. Ранней весной адмирал Канарис посетил швейцарский город Берн, где встретился с женой бывшего польского военного атташе в Берлине Галиной Шиманской, которая, как было хорошо известно шефу абвера, работала на английскую разведку. По поручению своего руководства она спросила, не нацелено ли передвижение немецких войск на Балканах против Турции.

— Нет, мы не будем нападать на Турцию, — просто ответил глава немецкой военной разведки. — Вероятно, мы вторгнемся в Россию.

Информация немедленно ушла в Лондон. Именно на ней основывался Черчилль, когда 3 апреля предупредил Сталина о готовящемся нападении. Вести об открытии Гитлером столь желанного для англичан второго фронта на Востоке шли им по многим каналам. Через Ватикан Йозеф Мюллер сообщил дату предполагаемого вторжения в СССР. Еще до начала войны агент Канариса промышленник Николас фон Халем прибыл в Москву и, встретившись там с английским резидентом, подтвердил известия о скором нападении Гитлера на нашу страну. Учитывая странные связи Халема, о чем речь пойдет ниже, предположим, что он предупредил об этом в Москве не только англичан. Во всяком случае, советское руководство об этом точно на свой страх и риск предупредил немецкий посол в Москве граф Вернер фон Шуленбург. Перед началом Великой Отечественной войны контакт с иностранными кругами Канарис попробовал установить и с помощью своего друга, русского эмигранта и бывшего прибалтийского барона Владимира Каульбарса, которого перед самой войной с Россией он взял на работу в абвер-1. По некоторым сведениям, именно Каульбарс посоветовал шефу абвера начать тайные переговоры с Англией или Россией. С ведома Канариса немецкий посол в Италии, уже известный нам фон Хассель весной 1941 года установил контакт с американцем Столлфортом и передал ему план, согласно которому заговорщики отстраняют Гитлера, заключают с союзниками перемирие и освобождают оккупированные территории, за исключением Саарской области, Австрии и Данцига. Однако однозначного ответа из Лондона и Вашингтона так и не последовало.

Потерпев неудачу на Западе, Канарис, по некоторым сведениям, предпринял начальные шаги к заключению мира на Востоке. Попытка была предпринята в сентябре с помощью находившегося в Стокгольме двойного агента Эдгара Клауса, одновременно работавшего и на фашистскую Германию, и, по-видимому, на СССР. Клаус, по его словам, регулярно играл в карты с советским послом в Швеции А. М. Коллонтай (советские источники это не подтверждают) и мог обеспечить канал для контактов. Но и на этот раз дальше предварительных прожектов дело не пошло. А война между тем шла полным ходом — та самая, роковая для Германии война, от которой так старался застраховать свое отечество генерал фон Сект.

Начало войны с Советской Россией подавляющее большинство германского генералитета встретило восторженно. Только находившиеся в отставке последователи Секта — генералы Бек и Хаммерштейн-Экворд осуждали ее и говорили, что этот шаг Гитлера принесет поражение Германии. Когда эйфория первых успехов прошла, в правильности этой позиции смог убедиться Канарис, лично посетивший осенью Восточный фронт. Сразу после этого он отправился в Берн поделиться своими наблюдениями со знакомой ему английской шпионкой. «Если русская армия дезорганизована и истощена, — говорил он Галине Шиманской, — то и мы находимся в подобном же состоянии. Мы оторвались от наших баз снабжения; наши транспортные возможности недостаточны, чтобы обеспечить снабжение наших войск, ушедших далеко вперед. Возможно, положение России ужасно, но вряд ли оно может быть тяжелее нашего».

Если и раньше проницательный адмирал подозревал, что игра Гитлера проиграна, то с началом войны на два фронта он убеждался в этом все больше и больше. Именно поэтому он, выполняя распоряжения фюрера, и стремился подстраховаться в глазах союзников — на случай окончательного поражения Германии. Та же самая английская шпионка вспоминает: «В октябре 1941 года, в начальный период войны с Россией, Канарис навестил меня опять. Он мрачно заявил, что германские войска застряли в России и что они никогда не достигнут намеченных объектов. Но, говоря о напряженном положении в Германии и надвигавшемся заговоре против Гитлера, он очень оживился. Как раз в этот его приезд он сказал, чтобы я никому, кроме англичан, не передавала содержание наших разговоров».

Предвидение шефа абвера, ранее соприкасавшегося с прежними антигитлеровскими заговорами, с течением времени полностью подтвердилось. После первого же сокрушительного поражения в немецком генералитете вновь воскресает оппозиция фюреру. На этот раз она сосредоточивается на советско-германском фронте, откуда и вышли основные кадры будущих заговорщиков. Первые недовольные там появляются к концу 1941 года, и самой видной фигурой из них является генерал-майор Хеннинг фон Тресков, офицер генерального штаба в ставке центрального участка Восточного фронта. Вокруг него собирается группа верных единомышленников. На поле боя они лучше всех видели бесперспективность войны с Советским Союзом и постепенно пришли к мысли о необходимости ее прекращения путем свержения Гитлера.

Пока на Восточном фронте зрело ядро новой военной оппозиции, старые кадры заговорщиков продолжали попытки связаться с Западом. В ноябре 1941 года группа Герделера — Бека через американского журналиста Луиса Лохнера отправила в США очередной меморандум с запросами об условиях сепаратного мира. В декабре того же года работавший на Канариса агент-двойник Карл Лангбен встретился в Стокгольме с представителем американской разведки Брюсом Хоппером. Известно, что Лангбен параллельно работал и на Генриха Гиммлера.

Весь 1942 год продолжалась дальнейшая кристаллизация различных групп заговорщиков, попытки их установить контакт друг с другом и иностранными державами. Начнем с последнего. В феврале немецкий посол Хассель вновь отправляется в Швейцарию на встречу с Карлом Буркхардтом для дальнейшего зондажа Запада. В апреле 1942 года Герделер едет в Швецию и встречается с крупнейшими банкирами страны Якобом и Маркусом Валленбергами. Примечательная деталь: Якоб входил в шведско-немецкую торговую комиссию, а Маркус — в аналогичную шведско-английскую комиссию да вдобавок поддерживал личный контакт как с самим Черчиллем, так и с его секретарем. И вот Герделер обращается к Якобу Валленбергу с просьбой получить от английского премьер-министра заверения в том, что он заключит мир с Германией, как только заговорщикам удастся свергнуть Гитлера. Пользуясь тем, что в Стокгольме тогда же проходил очередной церковный съезд, Герделер через немецкого пастора доктора Ганса Шенфельда передает английскому епископу Чичестерскому подробный меморандум об условиях сепаратного мира на Западе, который в конечном итоге попал на стол английскому министру иностранных дел Идену. Показательно, что в переговорах по церковной линии участвовал и посланный Канарисом агент абвера Дитрих Бонхоффер.