Александр Колпакиди - Двойной заговор. Сталин и Гитлер: несостоявшиеся путчи [с иллюстрациями]

Итак, с одной стороны, XVII съезд утвердил культ личности. А с другой стороны, он был последней легальной попыткой снять Сталина. После расследований, проведенных в годы «оттепели», считается доказанным, что во время работы съезда на квартире Орджоникидзе состоялось тайное совещание. В числе его участников называли Кирова, Эйхе, Шеболдаева, Шаранговича, Микояна, Косиора, Петровского, Орахешвили, Варейкиса. Об этом совещании независимо друг от друга вспоминает Н. С. Хрущев и рассказывает со слов Молотова писатель Феликс Чуев.

Хрущев вспоминает, что Шеболдаев пришел к Кирову и сказал ему: «Старики поговаривают о том, чтобы возвратиться к завещанию Ленина и реализовать его, то есть передвинуть Сталина, как рекомендовал Ленин, на какой-нибудь другой пост, а на его место выдвинуть человека, который более терпимо относился бы к окружающим». Молотов вспоминает, (со слов старого большевика Оганесова), что Киров их высмеял: «Что вы глупости говорите! Какой я генеральный?»

Кто-то рассказал про это совещание Сталину. По некоторым данным, это был сам Киров, и Сталин, выслушав его, сказал: «Спасибо, я тебе этого не забуду!» Хотя эта последняя его фраза, скорей всего, уже чистой воды легенда. Может быть, и само совещание тоже относится к числу мифов. Может быть, и нет — не в этом суть. Возможность замены Сталина обсуждалась не только на совещании. Старая большевичка А. Н. Немцова вспоминала: делегации договаривались друг с другом о том, чтобы выбрать генсеком Кирова. А Т. Ф. Кузьмина рассказывала писателю Вадиму Роговину, что делегат съезда В. Кириллов в день голосования сказал родным: «Мы идем сегодня вычеркивать Сталина».

Даже при чисто «сталинском» варианте голосования, когда в список было внесено ровно столько человек, сколько требовалось избрать в ЦК, то есть были «выборы без выбора», в результате тайного голосования против Сталина было подано 292 голоса из 1225 возможных. Эту цифру назвали три члена счетной комиссии, выжившие в лагерях (все 63 члена комиссии были репрессированы).

Результаты голосования тут же были фальсифицированы. Каганович распорядился указать в протоколе, что против Сталина было подано на один голос меньше, чем против Кирова. И действительно, в архивных документах указано, что против Сталина подано 3 голоса, против Кирова — 4. Однако самих бюллетеней там всего 1054, хотя на съезд было выдано 1225 мандатов. Где недостающие 169 голосов?

И все же XVII съезд можно считать победой оппозиции только по логике времени «застоя», когда к победам причислялась простая фраза: «Я не согласен!» А на самом-то деле даже нефальсифицированные результаты голосования были сокрушительным поражением. Даже в партийных верхах, где оппозиционные настроения были наиболее сильны, противники Сталина смогли набрать всего лишь 25 % голосов. Большинство по-прежнему одобряло правительственный курс. Все попытки легального снятия Сталина провалились. Оппозиция проиграла.

Все дальнейшие события объяснимы только с двух точек зрения. Либо вождь действительно был параноиком и устроил «охоту на ведьм» в соответствии со своими бредовыми галлюцинациями. Либо он был психически нормален, зато в стране существовала нелегальная оппозиция, точный списочный состав которой был неизвестен (старые конспираторы!), однако весьма мощная, захватывающая верхушку партии и имеющая разветвленную сеть низовых групп. Сдаваться она не собиралась. А поскольку все легальные попытки снять главу государства провалились, культ его утверждался все прочнее, то естественно было ожидать, что оппозиция перейдет к «нелегальным» методам, то есть к террору либо к попытке государственного переворота. А может быть, и к тому, и к другому.

Раскрытые преступления становятся историей. Нераскрытые — мифологией. До сих пор неизвестно, кто убил царевича Димитрия, и убийство это повлияло на ход мировой истории куда больше, чем если бы было раскрыто. С убийством Димитрия сходно и убийство Кирова. До сих пор нераскрытое, оно давно имеет свою мифологию. Как-то уже вроде бы официально считается, что приказ ликвидировать Кирова дал Сталин, убирая конкурента.

Ну, достаточно долго официально считалось, что Солнце ходит вокруг Земли, хотя на самом деле было наоборот. Лучше посмотрим на факты и немножко подумаем. Имеет ли под собой реальную основу та версия, что Сталин «заказал» убийство Кирова как устранение возможного конкурента? Да, имеет — в том случае, если Киров был либо фаворитом оппозиции, либо единственным соперником, фигурой, почти равновеликой Сталину. Фаворитом оппозиции Киров если и был, то до XVII съезда. А скорее всего, никогда и не был. Что же касается равновеликости, то секретарю обкома все-таки было до Сталина далековато. Крупные фигуры в партии были и помимо Кирова. Оппозиция легко могла заменить его тем же Зиновьевым, например, или тем же Смирновым. Наконец, вывезти из-за границы в пломбированном самолете Троцкого — вот это действительно почти равновеликая фигура. Интересно другое: именно в то время по настоянию Сталина и против своего желания Киров пошел на повышение. Что же это получается: одной рукой выдвигаю, другой убираю? И что это за конкурент такой, который даже от предложения войти в состав Политбюро отбивается руками и ногами?

Вопрос, кто и почему убил Кирова, упирается в другой: на чьей стороне был Киров? Если тут возможны хоть какие-то сомнения. Насколько нам известно, единственное сомнение может быть основано на мемуарах старого французского коммуниста Марселя Боди, который в воспоминаниях упоминал о встрече с кремлевским врачом Л. Г. Левиным. Левин рассказывал Боди о «тайных мыслях» Кирова, который хотел положить конец всем и всяческим внутрипартийным расколам, отказаться от коллективизации, вернуться к нэпу. А также восстановить внутрипартийную демократию и право на существование всех течений, в том числе и троцкистов. А возможно, и допускал возвращение Троцкого в СССР. Однако в архиве Троцкого упоминаний об этом разговоре не нашлось. Да и уж больно похож на выдумку этот сусальный облик идеального «внутрипартийного демократа», удовлетворяющего чаяния всех без исключения недовольных и делящийся своими планами исключительно с кремлевским врачом и ни с кем другим, ибо иных свидетельств о подобных взглядах Кирова не обнаружено. Зато обратных сколько угодно. Если Киров и был настроен антисталински, то внешне это настроение никак не проявилось. Наоборот, он считался твердокаменным сталинцем, и ничем не дал оснований подозревать, что это не так.

Более того, воспоминания Марии Сванидзе вскользь говорят о том, что отношения между Сталиным и Кировым далеко не ограничивались делами. Женщина эта, бывшая замужем за братом первой жены Сталина, судя по дневнику, достаточно простая и цельная, с крепкой моралью простолюдинки. Знала она Сталина хорошо, нисколько его не боялась и относилась очень нежно, с трогательной любовью. Потерю Кирова по ее воздействию на Сталина она приравняла к смерти Надежды Аллилуевой. Вот что она пишет: