Александр Колпакиди - Двойной заговор. Сталин и Гитлер: несостоявшиеся путчи [с иллюстрациями]

Очень простой вопрос: если коллективу с таким уровнем власти и такой степенью развращенности, руководимому неопытным, но очень ретивым человеком, с такими заместителями-консультантами, как Фриновский, поручить провести работу по ликвидации оппозиции, что из этого получится? То, что и получилось. Как их можно остановить? Так, как и остановили.

Все эти интриги, заговоры, борьба кланов за власть, амбиции вождей привели к гибели сотрудников ведомства, а вместе с ними и сотен тысяч несчастных людей, не имевших отношения к карательной системе. Начавшись, чистка просто вышла из-под контроля. А выйти из-под контроля она должна была неминуемо. Чтобы жестко контролировать такую сложную и широкомасштабную операцию, нужны были профессионалы. А профессионалов как раз и не было, и органы действовали по известному принципу: «Чем больше их сдадим, тем лучше!» А рядовые граждане тут же решили воспользоваться происходящим в своих мелочных гнусных целях. И покатилось по России кровавое колесо…

По тропе шли трое. Двое сопровождающих и некто в сером комбинезоне, по виду и осанке — крупный начальник, каковым он и был. Дошли почти до самой границы. Затем сопровождающие залегли возле тропы. Дальше человек в комбинезоне пойдет один. Тот, с кем он идет на встречу — агент столь ценный и важный, что нельзя рисковать, подставляя его чужому взгляду, даже взгляду офицера-пограничника. Человек взял деньги — 4000 гоби, засунул под комбинезон маузер и браунинг и ушел за пелену дождя. Но назад он не вернулся. Встреча с ценным агентом была только предлогом, чтобы остаться одному вблизи границы…

Из стенограммы допроса перебежчика Люшкова в разведотделе штаба Квантунской армии (ведет полковник Тэцудзиро Танака):

«Вопрос:Почему вы решили бежать и получить здесь политическое убежище?

Ответ:Я почувствовал, что мне грозит опасность.

Вопрос:Какая именно опасность вам грозила?

Ответ:В конце мая я получил известие от близкого друга в НКВД, что Сталин приказал арестовать меня. Я узнал также, что Ежов откомандировал в Хабаровск, где находится Дальневосточное управление НКВД, Мехлиса и Фриновского…

Вопрос:Чем вы вызвали гнев Сталина?

Ответ:До августа прошлого года я являлся начальником Управления пограничных войск НКВД. Ежов направил меня на Дальний Восток наблюдать за действиями штаба Особой Дальневосточной армии.

Сталин занимался тогда чисткой правых в партии. Он считал, что в Красной Армии много правых элементов. Мне было поручено выявлять их, в частности, выявлять недовольных чисткой в штабе Особой Дальневосточной армии, которой командует Блюхер. О положении в штабе и в армии я обязан был докладывать непосредственно Сталину и Ежову. Но отыскать порочащие Блюхера факты я не смог, и мне нечего было сообщить в Москву. Поэтому Сталин и Ежов решили, что я заодно с недовольными элементами. Они задумали подвергнуть чистке вместе с Блюхером и меня.

Вопрос:Расскажите о действиях НКВД на Дальнем Востоке.

Ответ:За время моей работы в Хабаровске с августа прошлого года и до сих пор арестованы за политические преступления двести тысяч человек. Семь тысяч расстреляны. Это значительно меньше, чем в среднем по стране. Поэтому-то в Москве и подумали, что я саботажник. Меня стали подозревать…».

Проведем простой расчет. Сейчас в Хабаровском крае живет около полутора миллионов человек. В то время население страны было примерно в полтора раза меньше. Составим пропорцию и получим около миллиона. Что же это выходит — Люшков за год арестовал пятую часть населения края (считая грудных младенцев?). И это еще «меньше, чем в среднем по стране»? Ой, врет! Врет и не краснеет! Впрочем, врут многие перебежчики — либо чтобы угодить новым хозяевам, либо чтобы замаскировать истинные причины и цели своих действий.

Генрих Самойлович Люшков родился в 1900 году в Одессе, в семье торговца. Окончил начальную школу, затем работал служащим. В 1917 году по примеру старшего брата включился в революционную работу, вступил в партию. Затем быстрая, впрочем, вполне типичная для того времени карьера. В 1918 году он — сотрудник Одесского комитета РСДРП. В 1919 году — комиссар 1-го Крымского полка. В апреле 1919 года направлен на курсы при ЧК Украины. С тех пор его жизнь тесно связана с органами. Он работал в ОГПУ Украины, в Москве, проводил разведывательную операцию в Германии. После убийства Кирова был назначен заместителем начальника политического отдела Главного управления государственной безопасности. Вел дело Зиновьева. В 1936 году был начальником Азовско-Черноморского управления НКВД и начальником управления пограничных войск НКВД. Оттуда скакнул сразу на другой конец страны — в августе 1937 года его назначили начальником Дальневосточного управления НКВД — отправили проводить большую чистку. Чистку Люшков проводил превосходно. Вряд ли стоит верить его заверениям о 200 тысячах арестованных и 7 тысячах расстрелянных — однако лютовал на совесть.

Масаюки Сагуэса, сотрудник разведки японского генштаба, вспоминает: «В нем было что-то демоническое. Под его взглядом хотелось съежиться, спрятаться. Руки и ноги делались вялыми. Мысли путались. Вероятно, подобное чувство испытывает кролик, встречаясь взглядом с удавом. Я безоговорочно верил рассказам Люшкова о том, как он добивался признаний у арестованных оппозиционеров. Ему, конечно, ничего не стоило загнать иголку человеку под ногти или прижечь тело горящей папиросой». (Цит.: Цветов В. Почему не расцвела хризантема. — Совершенно секретно. — 6. — 1991).

Люшков был одним из немногих руководителей НКВД ягодинских времен, которым удалось уцелеть в первой волне арестов благодаря покровительству Ежова. Но к лету 1938 года, когда было расстреляно 16 руководителей Дальневосточного управления НКВД, он почуял, что скоро его очередь. Свой человек предупредил: скоро, готовься. И он приготовился, прихватив с собой немало секретов.

Эмигрантская пресса писала, что Люшков — крупное приобретение для японцев, что он сдал им все, что знал о расположении и мощи советских войск на Дальнем Востоке. Это подтверждает и Сагуэса. «…Большую значимость для разведки, — продолжает японский разведчик, — представляли информация Люшкова о боеготовности и о планах Особой Дальневосточной армии, о мерах по охране государственной границы, об экономическом положении Дальневосточных районов и, что было поистине бесценным, о советской шпионской сети в Маньчжурии». Перебежчик выдал всех, кого знал. Не знал он самого главного — резидентов, которые подчинялись Москве. Их было двое — «Као» и «Лео».