Гвидо Кнопп - История XX века в лицах

Тогда он сел за кухонный стол и стал усердно писать, пока я занималась своими делами. Как-то я спросила его: «Скажи, что же ты так усердно пишешь?» Он только отмахнулся: «Да так, ничего!» Но это был, наверно, черновик листовки, который позже оказался в кармане у Ганса Шолля во время его ареста».

Вдруг среди студентов возникает какая-то суматоха. «Смех, да и только! — воскликнул кто-то. — Это наглость, арестовывать прямо в университете!» Вскоре они видят, как университетский служитель уводит парня и девушку и все трое исчезают в катакомбах университетского здания. Некоторые, разглядевшие получше, узнали обоих. Это студент-мед и к Ганс Шолль и его сестра Зофи. Никто не подозревает, что эти двое стоят за листовками с псевдонимом «Белая роза».

Даже более чем через 60 лет все еще неясно: почему Ганс и Зофи решились в этот день на такую самоубийственную акцию? Почему они рискнули на глазах у всех раскладывать в университете листовки?

Были ли они просто беспечны — считали, что с ними ничего не может случиться? Или ими двигало что-то другое? Чувствовали ли они преследование и думали, что смогут оставить последнее отчаянное предупреждение? Или гестапо и так уже вышло на их след? Возможно, что в собственных рядах даже был предатель, как недавно сообщалось в печати?

После войны «Белая роза» считалась ярким примером моральной оппозиции при нацистском режиме. Хотя группа состояла нс из одних Ганса и Зофи Шолль, вскоре особенно вокруг брата и сестры возник своего рода культ героев. Их имена давали улицам и площадям по всей Германии, школам и молодежным центрам. При этом их всегда считали искренними, несгибаемыми борцами против национал-социализма, которые прямо пошли по пути сопротивления.

«Кто считал погибших, Гитлер или Геббельс, — наверно, никто из них. Ежедневно в России гибнут тысячи.

Наступило время уборки урожая, и косарь со всего размаха косит спелые колосья. Скорбь посетила жилища на родине, и нет никого, кто осушил бы слезы матерей.

А Гитлер обманывает тех, у кого он отобрал самое дорогое и погнал на бессмысленную смерть. Каждое слово, произнесенное Гитлером, — ложь.

Когда он говорит «мир», он имеет в виду войну, и, когда он самым кощунственным образом называет имя Всевышнего, он имеет в виду власть дьявола, падшего ангела, сатану. Его уста — зловонные врата ада, и его власть по сути порочна».

Правда, в последние годы безупречный героический портрет брата и сестры Шолль все больше тускнеет. Оказалось, что в первые годы Третьего рейха они вовсе не были противниками нацистской диктатуры. Выросшие в протестантской состоятельной буржуазной семье, они были неравнодушны к соблазнам режима.

Оба вступили в «Юнгфольк» [2] «Юнгфольк» — детская организация в фашистской Германии. (Прим, перев.) и быстро достигли там руководящих постов. Ганс даже был «фенляйнфюрер» и имел под своим началом с добрую сотню членов организации.

Зофи тоже руководила группой девушек. Однако политика режима в отношении церкви, слухи о концлагерях и преследования еврейских граждан вскоре превратили восторженных сторонников национал-социализма в ожесточенных противников режима. Первый печальный опыт общения с репрессивным аппаратом режима Ганс Шолль получил в 1937 г., когда на непродолжительное время был арестован за принадлежность к запрещенному молодежному объединению.

«Эти молодые люди не преследовали никаких политических целей, кроме устранения Гитлера. Не имея силы, они восстали против Третьего рейха, не преследуя при этом никаких личных целей. они только спросили свою совесть и поступили, как она подсказала».

В 1939 г. он начал изучать в Мюнхене медицину; Зофи после обучения на воспитательницу детского сада и обязательного года работы в мае 1942 г. последовала за братом на Изар. Еще в 1941 г. Ганс познакомился с католическим публицистом Карлом Мутом, через которого он сошелся с другими критиками режима. Образовался небольшой кружок единомышленников — наряду с Гансом Шоллем это были прежде всего студенты-медики Александер Шморелль, Вилли Граф и Кристоф Пробст.

Зофи Шолль, изучавшая биологию и философию, скоро тоже почувствовала себя своей в этой компании. Часто велись дискуссии о преступном характере режима.

Почти все разговоры друзей приводили к одному результату: нужно же что-то делать! В отличие от многих других немцев, которые хоть и критиковали гитлеровский режим, однако не могли решиться на активные действия против диктатуры, студенты перешли к делу. «Будьте же исполнители слова, а не слушатели только» [3] Иаков, 1—22. (Прим, перев.) — вот библейские слова, которые они не только цитировали, но по которым жили.

В июне 1942 г. появились первые листовки «Белой розы». Откуда такое название? «Название «Белая роза» выбрано произвольно, — пояснил позже Ганс Шолль на допросе в гестапо. — Я исходил из предпосылки, что в действенной пропаганде должны быть некоторые устойчивые понятия, которые сами по себе ничего не обозначают и благозвучны, но за которыми строит некая программа». Среди историков до сих пор идут споры, была ли действительно у «Белой розы» твердая «программа». Зато представляется ясным, что именно возмущение нацистскими насильственными преступлениями на оккупированных восточных территориях, которые пережил член «Белой розы» Вилли Граф, будучи солдатом на Восточном фронте, послужило для студентов решающим импульсом, чтобы от внутреннего неприятия режима перейти к открытому сопротивлению коричневым властям. «Кто из нас сможет представить себе меру бесчестья, которое постигнет нас и наших детей, когда однажды с наших глаз спадет пелена и обнаружатся ужаснейшие, бесконечно превышающие всякую меру преступления?» — говорится уже в первой листовке группы; и во второй: «Лишь в качестве примера мы хотим коротко привести факт, что с момента захвата Польши в этой стране зверски убиты триста тысяч евреев. Мы видим здесь ужаснейшее преступление перед человечеством, преступление, с которым не сравнится ни одно подобное за всю историю».

Тексты первых листовок составляли вместе Ганс Шолль и Александер Шморелль и потом печатали их на одолженной дорожной пишущей машинке. Потом они раскладывали отдельные листовки — сначала их было всего несколько сотен — в университете или рассылали их избранным получателям, прежде всего людям с высшим образованием. Они надеялись таким образом мобилизовать против режима в первую очередь образованные слои, «элиту народа». «Нет ничего более недостойного для культурного народа, чем без сопротивления позволять «руководить» собой безответственной и подверженной темным побуждениям правящей клике, — говорится в одной из листовок. — Когда каждый ждет, пока начнет другой, посланцы мстящей Немезиды будут неудержимо приближаться, тогда и последняя жертва будет бессмысленно брошена в пасть ненасытного демона.