Гвидо Кнопп - История XX века в лицах

«Еда превосходная, вина отличные, люди смеются, смеются, громко, рассказывают истории, шутят, они в хорошем настроении… Это был другой мир… другая планета», — описал композитор и дирижер Леонард Бернстайн вечеринку у Кеннеди. Белый дом превратился в Камелот, легендарный замок короля Артура, — и весь мир хотел сесть за его круглый стол.

Пара в Белом доме стала олицетворением прогрессивной, изысканной Америки — обращенной к новому, но не порывающей со старым, молодой, красивой, оптимистичной. Во всем мире копировали образ жизни четы Кеннеди. Фасоны и цвета платьев Жаклин диктовали моду; нежелание Джона Ф. Кеннеди носить шляпы привело к разорению американскую отрасль фетровых шляп. Слухи о сексуальных излишествах Джека тонули в этом море восхищения, как и изначальное равнодушие Джона Ф. Кеннеди к вопросу гражданских прав. «Мы не любим, когда наши символы совершают ошибки, — писал «Ньюсуик» в статье подзаголовком «Королевский дом Америки». — Мы хотим, чтобы они были такими, как кажутся». И потому, несмотря на провалившееся вторжение на Кубу, на катастрофу в Заливе свиней, популярность Кеннеди подскочила до невероятных 80 %. Постепенно Белый дом затерялся в сказочных сферах, даже если президентство Кеннеди в сугубо политическом плане было «компиляцией из неудач и значительных достижений», как подвел краткие выводы биограф Роберт Даллек.

«Никто не знал Джона Ф. Кеннеди», — сказал его друг Чарли Бартлетт. Президент того и хотел — поскольку так ему было легче завязывать с каждым человеком отношения, своеобразие и интенсивность которых он определял сам. Он считал себя чем-то вроде ступицы, от которой отходят все спицы. Держать все нити в своих руках — это был урок из единственного политического поражения, которое он потерпел на пути в Белый дом. В 1956 г. он провалился на съезде демократов по выдвижению кандидатур на пост вице-президента. В этот день он решил: «В будущем я буду всесторонним политиком».

Кеннеди немедленно позаботился о том, чтобы у каждого, кто его поддерживает, у каждого потенциального избирателя был именно такой Кеннеди, какого он хочет. «Он был увлечен манипулированием людьми. Как что-то сказать, какие использовать выражения, какие жесты», — вспоминает журналист Хью С. Саиди.

«Думаю, нет».

Он первым из президентов последовательно использовал молодое, развивающееся средство массовой информации — телевидение, чтобы показать себя и свои поступки и эту картину передать прямо народу. Таким образом он поселился в головах людей — до сих пор. Как только произносится ключевые слова «президент Кеннеди», перед глазами встают картины: его приведение к присяге, его речи в Берлине, Кеннеди в Овальном кабинете, покушения на него и похороны. Хотя в своей речи в Йельском университете в 1962 г. он заклеймил миф как «главного врага правды», хватило трех лет, чтобы создать эру, которая еще сегодня в коллективной памяти запечатлелась как счастливая. «Сегодня мертвый Кеннеди имеет несравнимо больше власти, чем живой», — констатировал в 1967 г. писатель Гор Видал. Кеннеди неповторимым образом объединил исконно американское «стремление к счастью» с гимном благосостоянию и добавил сюда же щепоть откровенности перед миром, постоянства стиля и упоения техникой, а также немного социальной ответственности. При президенте Кеннеди вдруг показалось осуществимым многое, что прежде казалось невозможным. Его заслуга в том, что он показал новые пути для политики. По этим путям, и то лишь иногда, шли другие. В памяти остался президент, который всерьез стремился уменьшить глобальную угрозу от ядерного оружия, который был убежден в том, что политика может улучшить жизнь каждого в отдельности, и который убедил, что участвовать в формировании будущего стоит.

«Никто не знал Джона Ф. Кеннеди».

Так Кеннеди превратился в политический миф. После его убийства Жаклин Кеннеди сказала: «История пишется ожесточившимися стариками. В жизни Джека было больше мифов, волшебства, легенд и сказаний, чем политической теории и науки». Жизнь Джона Ф. Кеннеди была жизнью человека, превратившегося в светлый президентский образ. Он хотел доказать себе, своей семье и миру, что второй сын в разбогатевшей ирландской семье, полжизни страдавший от болей, может стать президентом. Это было его амплуа в жизни. Сыграл он превосходно. Тем самым он подарил себе бессмертие — и легенду человечеству.

«Nо sports» — «Никаких занятий спортом». Общеизвестно, что тучный, курящий сигару британский премьер-министр совершенно не любил спорт. Но излюбленная цитата неверна — Черчилль фехтовал и ездил верхом, играл в крикет и поло. И эта цитата нигде не подтверждена.

Говорят, что сэр Уинстон Черчилль, будучи в преклонном возрасте, на вопрос о тайне его удивительной жизненной силы ответил: «Никаких занятий спортом». Это цитата, которую распространяют поколения журналистов, не имея возможности подтвердить ее источник, будто специально написана о Черчилле. Его внешность — круглое лицо, которое в состоянии возбуждения напоминало бульдога и неотъемлемой частью которого обычно была большая гаванская сигара, — едва ли допускают мысли о физической закалке. Говорят, что еще в молодости на летнем отдыхе в Швейцарских Альпах Черчилль вместо пеших прогулок занимался писательством и при этом даже просил, чтобы в коровьи колокольчики, мешавшие ему сосредоточиться, запихнули солому. Несколько десятилетий спустя британский премьер, политический тяжеловес, ходил, стараясь сохранить равновесие, по разрушенным кварталам Лондона. Таким его знала публика, за это она его любила. Казалось, что в разгар войны он своей полнотой обещал британцам лучшие времена. Даже биографы описывают его как человека Возрождения, не чуждого земных радостей. Но едва ли кто-то знает о спортивной стороне жизни этого мужчины, который до 52 лет был страстным игроком в поло, который в годы перед своим великим жребием противника Гитлера в своем загородном поместье Чартвелл в графстве Кент собственноручно строил дома, разбивал декоративные пруды, занимался садоводством и высаживал деревья. «Никаких занятий спортом»? Черчилль был человеком, преисполненным жажды деятельности во всех областях.

Но лиха беда начало. Спортивная жизнь Черчилля началась с досадной осечки. Внук седьмого герцога Мальборо не подчинился моральной и спортивной муштре британских элитных школ. В девять лет у него из-за строгостей воспитания в интернатах, существовавших при привилегированных частных учебных заведениях для мальчиков, случился нервный срыв.