Адам Мец - Мусульманский Ренессанс

В 324/935 г. этот распад империи завершился, и историки дают описание ее ликвидации, черпая при этом сведения из одного и того же источника, что видно хотя бы уже из последовательности изложения: западный Иран отходит к Бундам, Месопотамия — к Хамданидам, Египет и Сирия находятся под властью Ихшида, Африка принадлежит Фатимидам, Испания — Омейядам, Трансоксания и Хорасан — Саманидам, Южная Аравия и Бахрейн — карматам, Табаристан и Джурджан — Дейлемитам, Басра и Басит — ал-Бариди, так что халифу остается лишь Багдад и часть Вавилонии [42] Мискавайх, V, стр. 594; Ибн ал-Джаузи, Мунтазам, л. 58а; Ибн ал-Асир, VIII, стр. 241 и сл.; Китаб ал-‘уйун, IV, 1936; Абу-л-Фида, Анналы, год 324. . Уже ал-Мас‘уди в 332/944 г. приводит для сравнения государства Диадохов, возникшие в результате крушения империи Александра Македонского [43] Мас‘уди, I, стр. 306; II, стр. 73 и сл. .

Однако на первых порах все же сохраняется видимость верховной власти багдадского халифа. Тот же самый ал-Мас‘уди говорит об империи (‘амал) «повелителя правоверных», которая простиралась от Ферганы и крайних пределов Хорасана до Танжера, на западе, на 3700 фарсахов, а от Кавказа до Джидды, близ Мекки,— на 600 фарсахов [44] Мас‘уди, IV, стр. 38, по Фазари. .

Местные правители (асхаб ал-атраф или мулук ат-тава’иф) признавали верховную власть империи, заставляли в первую очередь упоминать имя халифа во время богослужения в мечети, покупали у него свои титулы и ежегодно отсылали ему дары. Например, когда в 358/968 г. Буид ‘Адуд ад-Даула завоевал Керман, то грамоту на право владения им он получил от халифа [45] Мискавайх, VI, стр. 323. . Подобно императору Священной Римской империи германской нации с его номинальной властью, во главе всей империи стоял халиф, но это был всего лишь сан, лишенный реального могущества. Однако сама идея империи была еще настолько сильна, что даже испанские Омейяды именовали себя не «повелителями правоверных» или халифами, а «сынами халифов» (бану-л-хала’иф).

Первую брешь пробили Фатимиды. Они пожелали быть не только светскими правителями, но и подлинными наследниками пророка и в 297/909 г., после захвата Кайравана [46] См. Китаб ал-‘уйун, IV, л. 69а, где приводятся сведения о Магрибе, заимствованные у Ибн Джаззара (ум. 395/1004). , присвоили себе этот титул. С тёк пор значение этого титула стало так быстро падать, что в 342/953 г. даже мелкий суннитский владетель Сиджилмасы, расположенной южнее Атласа, присвоил себе некогда вселявший страх титул «повелителя правоверных» [47] Бакри (изд. де Слэна), стр. 151. .

«Когда ‘Абд ар-Рахман в Испании прослышал, что Фатимиды именуют себя повелителями правоверных, то и он поступил так же в 350/961 г.» [48] Абу-л-Фида, Анналы, год 350; Маккари, I, стр. 212; <964 г.—год смерти ‘Абд ар-Рахмана, а правителем он провозгласил себя в 929 г .— Прим. перев.>. . Этот раскол освобождает идею ислама от определенных политических границ, отчизна мусульманина как бы становится обширнее, зарождается понятие «мусульманской империи» (мамлакат ал-ислам). Надо заметить, что ал-Мас‘уди еще не пользуется этим понятием. В то время как для ислама это означало расширение территории, Германия при объединении германской империи, наоборот, стала меньше. Для ал-Мукаддаси мусульманская империя простирается от самых крайних пределов на Востоке у Кашгара и до крайних пределов Суса (на Атлантическом океане) — на целых десять месяцев пути [49] Мукаддаси, стр. 64. . Согласно Ибн Хаукалу, империя была ограничена на востоке Индией и Персидским заливом, на западе — народами Судана, населяющими побережье Атлантического океана; на севере граничила со страной румов, Арменией, аланами, Арраном, с хазарами, русами, булгарами, славянами, тюрками и с Китаем; на юге границей служило Персидское море [50] Ибн Xаукал, стр. 10 и сл.; <���см. также: Крачковский, Избран. соч., (V, стр. 204-205.— Прим. перев.> . В этих пределах мусульманин, совершая путешествие, повсюду находился под сенью своей веры, встречал того же бога, те же молитвы, аналогичные законы и схожие обычаи. И в этом смысле существовало некое практическое право гражданства мусульманской империи, когда мусульманин был уверен в личной свободе во всех областях своей страны и никто не мог сделать его рабом [51] Только некоторые сектантствующие упрямцы как, например, карматы, проповедовали иное. . В V/XI в. Насир-и Хусрау совершал путешествие через всю империю с меньшей опасностью для жизни, чем путешествовавшие в XVIII в. по Германии.

Однако фатимидский халиф крепко наседал на своего аббасидского соперника. Кроме Африки за здравие повелителя Египта молились Йемен и Сирия, «в каждой долине имел он своих агентов» [52] Фихрист, стр. 189. . Чего только ему не приписывали! Об этом говорит следующая небольшая история: у султана ‘Адуд ад-Даула в Багдаде на корме его лодки (забзаб) был укреплен серебряный лев; и вот однажды он был похищен. Все были поражены отвагой вора, принимая во внимание ту жестокую кару, которая ждала его от сурового правителя. В поисках вора перевернули все вверх дном, но безуспешно. Предполагали, что это Фатимид подослал кого-то совершить кражу [53] Ибн ал-Джаузи, Мунтазам, л. 118а. . В 401/1010 г. заносчивость одного из вождей бедуинов — шейха племени ‘Укайл [54] <���У А. Меца приведено современное арабское произношение имени этого племени ‘Агел. См.: EI, I, стр. 191: EI, NE, стр. 245.— Прим. перев.> , под властью которого находились Анбар и Куфа, зашла настолько далеко, что он под самым носом Аббасидов приказал молиться о здравии египетского халифа ал-Хакима, пока его не образумил Буид Баха ад-Даула [55] Ибн ал-Асир, IX, стр. 157; Ибн Тагрибирди, стр. 107. . Правда, для багдадского халифа являлось неким утешением, что восходящее светило мусульманского мира — султан Махмуд из Газны постоянно свидетельствовал великое перед ним благоговение, сообщал ему о своих победах и делился заботами. Когда в 403/1012 г. Фатимид ал-Хаким написал ему письмо, пытаясь привлечь на свою сторону, Махмуд отправил это послание Аббасиду, предварительно разорвав и плюнув на него [56] Ибн Тагрибирди, стр. 114. .

Острее всего были разногласия в вопросе о священной области вокруг Мекки и Медины, обладание которыми стало теперь значительно более важным, чем прежде. Если ранее не было повода для обсуждения отличительных признаков истинного халифа, то теперь при борьбе за этот сан возникло учение, утверждавшее, что подлинным повелителем правоверных является тот, кому принадлежит священная область [57] Мас‘уди, I, стр. 362. . Это было то самое учение, которое еще и в наши дни [58] <���В тех случаях, когда А. Мец проводит аналогии с современностью, надо иметь в виду, что это относится к концу прошлого и началу нашего века.— Прим. перев.> используется для обоснования прав османского халифата.