Эрих Керн - Измена Германии. Шпионы и саботажники против собственного отечества

Из Латвии он уехал в Финляндию, но страх перед войной погнал его в октябре 1939 году оттуда дальше в Швецию, где он остановился в Стокгольме. Здесь в один прекрасный день Бирнбаума посетил незнакомый ему человек, который представился как господин Харман. В действительности это был активно работающий в лиге Рикмана англичанин Эрнест Джон Биггс, но Бирнбаум об этом не знал, пока его личность не удалось установить с помощью полиции. Господину Харману было поручено установить контакт с Бирнбаумом через одного эмигранта в Лондоне, бывшего редактора газеты „Oberschlesischer Kurier“ Йоханнеса К. Майера.

Лига Рикмана хотела, чтобы Бирнбаум принял участие в нелегальной пропаганде против Германии, которую они как раз собирались организовать. Но после того как Харман-Биггс начал игру, сам Рикман взял работу на себя. Он посетил Бирнбаума и попросил его оценить пропагандистский материал, который они подготовили.

Бирнбаум утверждал на допросах в полиции и во время судебного процесса, что он назвал тексты листовок плохими. По его мнению, они не годились для того, чтобы влиять на немецкое общественное мнение. Но Рикман спорил с этим, вероятно, с полным основанием. Бирнбаум не дистанцировался от пропагандистского материала.

Листовки Рикмана были прорезинены на обратной стороне, чтобы их в Германии можно было легко клеить на фонарные столбы, доски объявлений и т. п.

Причина того, что здесь следовало бы скорее поверить Рикману относительно оценки Бирнбаумом листовок в разговоре с ним, состоит в том, что Бирнбаум, как доказано, работал на немецкую контрразведку, следовательно, он был совсем не заинтересован в том, чтобы оттолкнуть от себя англичанина своим слишком резким неприятием. Бирнбаум действительно работал на немцев. При этом он руководствовался, как он сам утверждал, вовсе не симпатиями к гитлеровскому режиму, от которого он дистанцировался, а своим общим патриотизмом как немецкого соотечественника.

Бирнбаум сообщил, что в ноябре 1939 года его посетил немец по имени Вольфганг Хорст, который сказал ему, что он представляет Берлинское газетное информационное бюро, предприятие, на которое работал также и Бирнбаум. Во время посещения оперного бара Вольфганг Хорст завербовал Бирнбаума для немецкой контрразведки и позже передал ему вечное перо и бутылку с невидимыми чернилами».

Иммануэль Бирнбаум в письме мне от 25 февраля 1963 года оспаривал это описание событий Пером Меурлингом и писал там, среди прочего: «Но корректировать Меурлинга я никогда не считал необходимым, так как его и без того почти единодушно отвергают в Швеции. Мое участие в разоблачении аферы Рикмана — это объективный факт, но я пришел к этому скорее по воле случая, без каких-то больших усилий с моей стороны».

22 февраля 1946 Бирнбаум опубликовал в стокгольмской газете «Aftonbladet» свою версию событий со следующими словами:

«Полицейские досье по моему делу 1940 года дают частично превратно истолковывающую картину. Тогда я был вынужден как раз скрывать антинацистский характер информационного бюро, в котором адресат моего письма был редактором, а именно из-за его и его друзей очень заметного положения в Берлине. Адресат и все его сотрудники находились в оппозиции к Гитлеру, и целью письма было способствовать контакту между этим кругом и английской пропагандой, для которой Рикман тогда работал в Стокгольме. Формулировка и маскировка письма должны были защитить адресата от подозрений немецких властей. О том, что в Швеции была почтовая цензура, я вообще не знал.

Когда я был освобожден в 1941 году, я предоставил материал о моем деле одному доверенному лицу немецких эмигрантов в Делегации немецких профсоюзов в Нью-Йорке. Эта делегация исследовала вопрос по поручению американских властей, допрашивала других найденных за границей контактных лиц той же берлинской редакции, проверяла прочие доказательства и пришла к выводу, что с меня нужно снять все обвинения в каких-либо намерениях способствовать интересам Третьего Рейха.

Этот результат был позже подтвержден тем, что немецкие власти в 1942 году арестовали всех находящихся в их досягаемости сотрудников упомянутой редакции, среди них также адресата моего письма без какой-либо связи с моим случаем. По немецким данным, он умер в полицейской тюрьме, в то время как несколько других были повешены, как редактор Штубе и советник посольства Шелиха».

В этой таинственной афере с письмами отражается вся запутанность той эпохи.

Во всяком случае, Иммануэль Бирнбаум 15 мая 1940 года был приговорен судом в Стокгольме к восьми месяцам тюрьмы за недозволенную передачу информации.

13 апреля был арестован Бирнбаум.

19 апреля были задержаны мистер Альфред Фредерик Рикман и Эльза Йоханссон. Сразу после этого та же судьба постигла мистера Бигга. 23 апреля был арестован Арно Бериш.

Альфред Фредерик Рикман, фотографии сделаны после его ареста шведской полицией.

Вместе с тем была разоблачена первая группа агентов британской Секретной службы на шведской земле во время Второй мировой войны. Ее члены в июне 1940 года предстали перед пятой палатой суда ратуши в Стокгольме. Рикман получил 8 лет, Биггс 5 лет, Эльза Йоханссон и Арно Бериш получили по 3 года и 6 месяцев принудительного труда. Их усилия помешать поставкам немецкой руды в Германию окончились неудачей.

Роль эмигрантов в Лондоне — Денис Сефтон Делмер взял на себя «черную» пропаганду — От «Густава Зигфрида I» до «Солдатской радиостанции Запада» — Ложь и обман на постоянной основе — Женщины и дети загнаны под град бомб

Сразу же после объявления Великобританией войны Германии в Лондоне принялись наряду с чисто военными действиями организовывать еще и психологическую войну против немцев. Ее задачей было подрывать и разлагать боевой дух немецкого народа. В первую очередь ради достижения военных целей союзников делались попытки использовать мировоззренческие различия или противоречия между национал-социалистами и не национал-социалистами. Основная работа в этой пропагандистской кампании досталась Лондонскому радио, Британской радиовещательной корпорации (Би-би-си), которая сформировала «Немецкую службу» и пыталась настроить немецкое население против руководства Рейха и против ведения войны.

Естественно, англичане не могли выполнить эту работу сами. Но уже очень скоро им предложили свои услуги достаточное количество немцев, которые вначале происходили исключительно из среды политической, в большинстве случаев социалистической эмиграции.