Филипп Сэндс - Восточно-западная улица. Происхождение терминов геноцид и преступления против человечества

Фотография обрученных. Берлин. 18 декабря 1922

Занятия у Лаутерпахта начались в октябре. Перед этим он пытался получить место на кафедре международного права во Львове и потерпел неудачу. В Школе экономики он учился у Арнольда Макнейра, преподавателя международного права, отпрыска достойного и образованного шотландского рода {136} 136 E. Lauterpacht. Life of Hersch Lauterpacht. Р. 41. . Этот глубоко практичный человек, не слишком интересовавшийся философией или теорией права, познакомил Лаутерпахта с англосаксонским методом, прагматичным и опирающимся на прецеденты. Макнейр отмечал выдающийся ум своего студента, хотя тот и превращался в интроверта, когда оказывался среди малознакомых людей. Те, кто встречался с Лаутерпахтом лишь изредка, могли и не оценить «его подлинное качество» {137} 137 E. Lauterpacht. Life of Hersch Lauterpacht. Р. 43. , признавал Макнейр, но он сам и его жена Марджори стали его «близкими и верными» друзьями, как вспоминала Рахиль, а Макнейр еще и был «большим поклонником» Рахили. Его дети и внуки называли ее «тетушка Рейчел».

Прагматический подход Макнейра отражается в его работах, которые до сих пор занимают свое место в списке научной литературы по войнам и договорам. Это был уравновешенный, умеренный и вместе с тем независимый человек – эти качества Лаутерпахт считал сугубо британскими, далекими от страстей Львова и Вены.

В Лондон Лаутерпахт прибыл с таким скверным английским, что его почти не понимали, даже когда он спрашивал, в какую сторону идти. Возможно, он читал английские книги до этой поездки, но, видимо, никогда не слышал устной речи. «Поначалу мы едва могли общаться» {138} 138 А. McNair. Tribute to Sir Hersch Lauterpacht. Р. 312. , – вспоминал Макнейр. Английский язык в устах его ученика становился «совершенно невнятным». Но две недели спустя Макнейр был «ошеломлен» свободной речью Лаутерпахта, прекрасно выстроенными английскими фразами, которые сделаются впоследствии фирменным знаком его стиля. Такого результата молодой человек достиг, посещая множество лекций – до восьми в день, – чтобы приумножить свой словарный запас и настроить ухо на звучание английской речи. Вечера он проводил «неизменно в кинотеатре», хотя не совсем понятно, в чем тут польза: великие фильмы того года, «Наконец в безопасности!» Гарольда Ллойда и знаменитый вестерн Джеймса Круза «Крытый фургон», были немыми.

Некоторые знавшие Лаутерпахта люди сообщали мне, что выговор у него был мягкий и гортанный и от заметного акцента он так и не избавился. Сам он получил представление о звучании своего голоса лишь много лет спустя, когда его выступление записали для Третьей программы Би-би-си (ныне Радио 3). Он был «изумлен» и огорчен, услышав по радио свой «сильный континентальный акцент» {139} 139 E. Lauterpacht. Life of Hersch Lauterpacht. Р. 330. . Рассказывали, что Лаутерпахт выключил приемник, налил себе щедрую порцию виски и поклялся никогда больше не появляться на радио. И действительно, ни одной записи его голоса не сохранилось.

За несколько лет Лаутерпахт вполне освоился в Лондоне, подальше от неспокойной континентальной Европы. В итоге он и Рахиль поселились в маленьком доме в Криклвуде, 103 по Валм-лейн, на зеленой северо-западной окраине Лондона. Это недалеко от моего дома. Заглянув туда, я заметил, что плитка у входа исчезла, но деревянные украшения фасада уцелели – теперь они были покрашены в зеленый цвет. В первые годы супругам порой не хватало денег, и Макнейр выручал их небольшой суммой.

Летом 1928 года Лаутерпахт в составе британской группы ездил в Варшаву на конференцию, организованную Ассоциацией международного права, а оттуда поехал во Львов повидаться с родными. Его брат Давид женился на Нинси, тоже изучавшей право, у них росла дочка Эрика. И сестра Сабина вышла замуж – за Марселя Гельбарда (их единственный ребенок, девочка, родится два года спустя, в 1930-м). В этой поездке Лаутерпахт встретил многих старых друзей, а новых знакомых удивил тем, как свободно он владеет польским – ведь это был язык его детства, Жолквы и Лемберга. Немолодой польский судья спросил, откуда у британского делегата «столь хорошее владение польским», и Лаутерпахт резко ответил: «Благодаря вашему Numerus clausus » (то есть нововведениям, которые помешали ему как еврею продолжать учебу во Львове).

К тому времени Лаутерпахт защитил уже третью диссертацию, на этот раз под руководством Макнейра. Она называлась «Источники и модели международного права в частном праве» {140} 140 E. Lauterpacht. Life of Hersch Lauterpacht. Р. 44. – звучит, быть может, не слишком вдохновляюще, но это была существенная работа, прослеживавшая влияние национальных законов на формирование международного права. Лаутерпахт высматривал связи между двумя системами и надеялся таким образом заполнить лакуны в международном законодательстве. Он по-прежнему ощущал влияние Кельзена, верившего в эффективность конституционного суда, и, возможно, также влияние идей Зигмунда Фрейда, которые проливали свет на роль индивидуума и его отношения с группой. Лаутерпахт и дальше будет развивать эту тему, сосредоточившись на проблеме одного среди множества.

Одним из катализаторов его работы послужило создание по итогам Версальского договора первого Международного суда. Постоянная палата начала работать в Гааге в 1922 году. Ей предстояло решать споры между государствами. Наряду со специфическими источниками международного права – таковыми считались в первую очередь договоры и обычное право – этот суд применял «общие принципы права, признаваемые цивилизованными народами». Эти принципы юристы искали в национальных законодательных системах, и таким образом международное право обогащалось за счет уже давно обкатанных элементов национального права. Лаутерпахт понимал, что такое увязывание международного права с национальным открывало «революционную» возможность развивать международное право, постепенно все более ограничивая власть государства, считавшуюся прежде «неотчуждаемой и вечной».

Лаутерпахт, прагматик, доверяющий инстинкту – итог его жизни и учебы в Лемберге, – надеялся обуздать мощь государства. Этого можно было достичь не путем мечтаний – писательских и пацифистских, – но благодаря жестким и обоснованным принципам, позволявшим осуществлять правосудие и способствовать «мировому прогрессу» {141} 141 E. Lauterpacht. Life of Hersch Lauterpacht. Р. 55. . Ради этой цели международное право, как полагал молодой юрист, должно стать менее элитарным и обособленным, в большей степени открыться «внешним влияниям». Его диссертация, предлагавшая применить общие принципы национального права к международным обязательствам, была опубликована в мае 1927 года и получила широкое признание в научном мире. И поныне, спустя почти сто лет, сохраняется основополагающее значение этого труда.